Питер Ловси - Ищейки

— И выиграть время?

— Да. Но мне требовался человек, на которого можно было свалить вину за эту надпись. Руперт Дарби.

— Почему Руперт? Вы с ним никак не пересекались.

— Именно поэтому, — ответил Джонс с безжалостной логикой, которая обрекла Руперта на смерть. — Мы с ним были незнакомы.

— Вы обрызгали его краской, — напомнил Даймонд. — Раньше вы никогда не виделись, но его легко можно было узнать по берету.

— Как раз в это время мне пришло в голову, что Дарби подходит лучше Джессики. Если бы он покончил с собой, или если бы все так подумали…

— После того, как вы его убьете?

Джонса не смутил его вопрос. Для него это имело второстепенное значение. Великолепное преступление, связанное с маркой и каютой, доказывало его превосходство над «Ищейками», полицией, коллегами и всеми остальными. Оно должно было остаться нераскрытым, невзирая на последствия. Убийство двух человек стало всего лишь досадным недоразумением. Главное было — закончить дело. Убийцы такого типа встречаются нечасто, но они существуют: самое страшное для них — проиграть, и на этом пути их уже ничто не остановит.

— Все должно было выглядеть так, словно он убил Сида Тауэрса, а потом свел счеты с жизнью. И тут не помешала бы третья загадка.

— Которую вы и написали. Знаете, а у вас просто талант, — заметил Даймонд. — Жаль, что вы не ограничились стихами.

Джонс пожал плечами. Даймонд добавил:

— Но вы убили совершенно незнакомого вам человека.

— Я был уверен, что стишок сработает. — Джонс обвел взглядом комнату, и в его голосе в первый раз прозвучала неуверенность. — Странно, что он не сработал.

Даймонд решил, что тоже может кое в чем признаться:

— Когда я увидел тело на мосту, мне сразу пришло в голову, что здесь работали два человека. Я не учел вашу физическую силу. Но, все равно, думаю, вам было нелегко.

— Руперт не сопротивлялся.

— Вы его напоили?

— Я подлил кое-что в его седьмую рюмку.

— В каком пабе?

— Не важно. Та еще получилась вечеринка, — заметил Джонс. — Руперт сам мне сказал, что никогда так здорово не напивался.

— А что потом? Вы отвезли его в Сидни-Гарденс и…

— К тому времени он уже не мог стоять на ногах. Я положил ему в карман замок.

— Тот самый, который использовали на лодке?

— Да. У него в куртке были ключи от машины и от квартиры, и я добавил к ним ключ от замка. Он не понимал, что происходит. Потом я вытащил его из машины, привязал к перилам веревку, надел петлю ему на шею и сбросил с моста.

Джонс явно был доволен собой и всеми своими действиями.

— Значит, ваше идеальное преступление в конце концов свелось к грубой силе, — подытожил Даймонд.

— Я бы не стал это так интерпретировать, — возразил Джонс.

— А по-моему, тут все ясно. — Даймонд протянул ему листок. — Надеюсь, сейчас ваши мускулы в порядке? Сможете подписать признание?

Он не видел смысла объяснять, что плохого в безжалостном убийстве двух человек, причем вполне симпатичных. Гилберт Джонс был безнадежен.

Позже, сидя дома перед телевизором и вытянув ноги к Раффлзу, который тихо жевал его шнурки, он спросил у Стефани, что она читает.

— Книгу, которую ты недавно принес, — ответила она. — «Человек-призрак».

— Да, я тоже хотел ее прочесть, — заметил он. — Но ограничился одной главой в конце.

— И больше к ней не вернешься?

— Вряд ли. Детективы меня не вдохновляют. Сразу начинаю зевать. Ничего общего с реальной жизнью.

— С убийством в банке, например?

Он бросил на нее недовольный взгляд:

— Это совсем другое дело.

Благотворительная организация, устраивающая распродажи в пользу бедных.

Вор-джентльмен, персонаж криминальных рассказов Эрнеста Уильяма Хорнунга (1866–1921).