Александра Маринина: Светлый лик смерти

Люба вышла в зал прилета и принялась бесцельно бродить, то и дело поглядывая на часы в ожидании Ларисы. Каждые пять минут громкоговоритель возвещал о прибытии рейсов, и толпы встречающих кидались к стойкам таможенного контроля. Им навстречу выходили улыбающиеся пассажиры, кто-то кому-то махал рукой, кто-то поднимал над головой плакат с фамилией прилетевшего или с названием своей фирмы. Всех встречали. Всех ждали. Только не ее, Любу Сергиенко. Слезы снова потекли из глаз, и она поплелась в сторону туалетов, чтобы умыться. Нагнувшись над раковиной и набрав в ладони холодной воды, она вдруг не удержалась и расплакалась громко, горько, навзрыд. В первый раз за все полгода она не справилась с собой и зарыдала. Ей в одну секунду припомнилось все: отчаяние, унижение, голод, неудобная постель в душной комнате без кондиционера, постоянное безденежье, стыд. Ей вспомнилось, как она сидела в аэропорту Антальи. Рейс дважды откладывали, сначала на шесть часов, потом еще на тринадцать. Деваться было некуда, все пассажиры уже прошли паспортный контроль и выйти в город не имели права. Все места в бистро и баре были заняты отъезжающими с отложенных рейсов, люди сидели на полу, пристроиться было негде. И ужасно хотелось есть. А денег не было. Но Любе тогда казалось, что все это ерунда, потому что в Москве ее ждет Стрельников. Кончился кошмар, кончилась унизительная работа, она наконец летит домой. Ради этого можно и потерпеть. Сидя на корточках в уголке в душном переполненном аэропорту, она закрывала глаза и представляла себе Володино лицо, его улыбку, его распахнутые и протянутые ей навстречу руки. Он ждет ее, он скучает без нее…

Но оказалось, что ее никто не ждет.

Лариса Томчак вела машину легко и уверенно. Всю дорогу она молчала, но Люба почти не обращала на это внимания, ей и самой не хотелось разговаривать. Ей хотелось только одного: заснуть, проснуться и обнаружить, что последние полгода ей просто приснились. Она никуда не уезжала, ничего этого не было, за окном тихое прохладное московское утро, будильник показывает четверть восьмого, рядом с ней крепко спит Володя Стрельников, и сейчас она встанет, чтобы приготовить ему завтрак.

Дома Лариса первым делом отправила Любу в душ и занялась приготовлением обеда.

– А где Слава? – спросила Люба. – Неужели на работе? Сегодня же воскресенье. Опять Стрельников его вместо себя оставил вкалывать?

Лариса бросила на нее какой-то странный взгляд.

– Иди мойся. Потом поговорим.

Несмотря на голод, Любе кусок в горло не шел. Ей вдруг стало казаться, что она непременно подавится и умрет. С ней такое случалось, хотя и нечасто. Еще в раннем детстве страх перед едой возникал у нее при нервных перегрузках – перед контрольными, которых она ужасно боялась, перед экзаменами, потом, в юности, – во время ссор с юношами или на почве любовных переживаний. Обыкновенный невроз.

Она решительно отставила тарелку и залпом выпила стакан минеральной воды.

– Почему ты не ешь? Невкусно?

– Вкусно. Спасибо, Лара, я уже сыта. Теперь объясни мне наконец, что все это значит? Что происходит?

– Любаша, мне придется сказать тебе неприятные вещи. Соберись с духом, пожалуйста.

– Мне не с чем собираться, – усмехнулась Люба, – вся сила духа оказалась растраченной под знойным солнцем турецкого рая. Не надо меня щадить. Все плохое, что могло случиться со мной, уже случилось. Так где мой Стрельников? Куда подевался?

– Он уехал на две недели в Испанию, в Коста-Браво.

– По делам Фонда?

– Нет, отдыхать.

– Что, сильно утомился? – скептически осведомилась Люба.

– У него медовый месяц.

– Как ты сказала?

Люба решила, что ослышалась. Какой медовый месяц? Стрельников женат больше двадцати лет. Последние два года он прожил с ней, Любой Сергиенко, уйдя от жены и купив себе квартиру. Накануне ее отъезда в Турцию речь шла о том, что он в ближайшее же время оформит развод и после возвращения Любы они поженятся. Так какой же может быть медовый месяц? С кем? С женой Аллой?

– Я сказала, что у Стрельникова медовый месяц, – отчетливо повторила Лариса Томчак.

– С кем? – пересохшими губами спросила Люба.

– С твоей подружкой Людмилой.

– Нет!

«Уснуть, проснуться и обнаружить, что этого нет…»

– Да. Я тебя предупреждала, что ты услышишь неприятные вещи.

– Значит, он все-таки развелся?

– Еще чего! – фыркнула Томчак. – Будет он напрягаться. Официально он все еще в браке с Аллой. А с Милой он обвенчался в церкви.