Алексей Макеев - Восьмая горизонталь

– А еще я узнал, где и кем работал Трофим Иванович, – продолжил Орлов. – Тоже на любопытные размышления наводит. До выхода на пенсию он был начальником первого отдела объединения «Вольскцемент». Это, кстати сказать, был самый крупный производитель цемента в Союзе. Да и сейчас таким остается. Я навел справки, в этом объединении работало более пяти тысяч человек. Это вам не химчистка. Вот и прикиньте: первый отдел на таком мощном производстве должен был быть весьма серьезным. И человека, скажем так, не из системы, руководить таким отделом не поставили бы.

Гуров и Крячко понимающе переглянулись. Первый отдел, значит… Действительно, призадумаешься.

Сейчас молодые люди, родившиеся или росшие уже после того, как Советский Союз приказал долго жить, вряд ли представляют себе, что это было такое – первые отделы. Их еще особыми называли. Большинство молодежи вообще не знают, что существовали такие структуры. А ведь не было ни одного завода, совхоза, института, больницы, словом, ни единого, сколь угодно малого трудового коллектива, обделенного их присутствием и вниманием. Между тем очень трудно внятно объяснить, чем же эти отделы занимались.

Но вот те, кто постарше, кто жил во времена Хрущева и Брежнева, хорошо помнят первые отделы. Это были своего рода форпосты, опорные пункты госбезопасности. А вспомнив первые отделы, люди невольно поеживаются, а то и по сторонам оглядываются. Это в подкорке. Страны той нет, особых отделов – тоже, а вот поди ж ты… Инстинкты с рефлексами остались.

– Все интереснее становится, – вздохнул Гуров. – Характерный такой жизненный путь у Трофима Ивановича прослеживается. Давайте не лукавить хотя бы друг перед другом: мы, все трое, уверены, что Таганцев был связан со структурами МГБ и ранее – НКВД. И во время войны – тоже.

– Очень похоже на то, – вздохнул Крячко, хоть и старался всегда иметь самостоятельное и независимое мнение по любому вопросу. А генерал Орлов просто кивнул в знак согласия.

– Есть такой фильм «Бриллиантовая рука», – на лице Льва Гурова, припомнившего отличную комедию Леонида Гайдая, даже тени улыбки не возникло. Напротив, он заметно помрачнел. – Там один нехороший человек проговаривает интересную реплику: «У меня был один знакомый. Покойник. Он говорил: я слишком много знал…»

Крячко тихо, сквозь зубы ругнулся, а потом спросил:

– Полагаешь, убийство Таганцева каким-то боком связано с соседями? Неужто нет другого объяснения?

– Рано еще что-то полагать. Так… Размышляю вслух. Чем не мотив? Допусти, что Таганцеву на старости лет взбрела в голову блажь, скажем, мемуары написать? Или еще каким образом поделиться с кем-нибудь «этапами боевого пути»? А путь, судя по всему, был ох как непрост: такие награды за красивые глаза не вручают и покров особой секретности на архивные материалы просто так не набрасывают.

– Логика в твоих словах есть, – сказал Петр Николаевич. – Но почему именно война? Что, если Таганцев уже позже засветился где-то, в том же Вольске?

– Именно потому, что ты, как сам выразился, «навел справки» о «Вольскцементе» и должности Таганцева. Без труда эти справки получил, просто позвонив, так ведь?

Генерал не успел ответить: зазвонил городской телефон.

– Орлов слушает. Полковник Гуров? Да, я могу передать ему трубку, – генерал посмотрел на Льва с некоторым удивлением. – Держи! Я уже вроде связного при твоей персоне…

– Да, Гуров. Ага, прекрасно. Срочно перешлите дактилограмму нам, в Управление.

Он повернулся к Петру Николаевичу:

– А что мне было делать? Я же знал, что мы засядем у тебя в кабинете и оперативка может затянуться. Вот и дал твой телефон капитану из ГИБДД, с которым «девятку» осматривал. Сказал, чтобы держал меня в курсе, если обнаружится что-то новое и любопытное.

– Обнаружилось?

– Представь себе! Я, грешным делом, думал, что наш противник вообще не делает ошибок. И все же Икс прокололся, пусть не слишком серьезно. На руле и ручке водительской дверцы обнаружены свежие отпечатки, не принадлежащие ни хозяину «девятки», ни его жене. Я ведь висел у него на хвосте, Икс просто не успел стереть отпечатки. Ему в чем-то не повезло. Если бы я подъехал к станции метро хотя бы минутой позже, он бы успел спокойнейшим образом скрыться. То, что я окажусь свидетелем смерти Свинухова и сразу же начну жестко преследовать «бригантину», оказалось для него неожиданностью. Перчаток он не надел.

– Еще бы он их надел! – фыркнул Крячко. – Маневр такой точности в перчатках не проделаешь. Но оснований для оптимизма я не усматриваю, хоть режьте. Отпечатки Икса на руле? И что с того? Неужели вы надеетесь, что его дактилограмма есть в наших базах данных?