Алексей Макеев - Восьмая горизонталь

Кстати сказать, в нескольких делах, которые вели Гуров и Крячко уже после возвращения в родное учреждение, всплывала фигура Хрюши. Но всплывала очень зыбко, на самой периферии… Осторожен был Александр Андреевич.

– Ты, выходит, еще и шахматист? – с иронией продолжал Гуров. – Небось иногда и с моим шефом играешь? Петр Николаевич ведь с тобой не знаком… Это мне известно, что ты за фрукт.

– Да. Ну и что? – с попыткой вызова откликнулся Свинухов. – Никому не запрещено, Лев Иванович, на досуге фигурки подвигать. Хоть бы и с вашим генералом.

Плохо получался у Хрюши вызывающий тон, голос подрагивал.

– Что тотализатор? – продолжал он словно бы с обидой. – Подумаешь – тотализатор, одно название. Я же никого не заставлял ставки делать… И только тут, по маленькой. Так, по привычке…

– Тут, говоришь… А там? И по крупной? Не надо наивные глазки строить, прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Прямо не Хрюша получается, а невинная овечка. Я-то ведь в курсе, чем ты на черствую корочку зарабатываешь.

– А там – нет! – чересчур решительно произнес Свинухов. – Зачем мне это нужно? Да и отошел я сейчас от этих дел, господин полковник! Достаточно заработал.

– Я человек излишне доверчивый, – с ироничной усмешкой сказал Лев Иванович. – Знаю за собой такой грех. Даже наивный. Особенно, когда имею дело с типами вроде тебя, Свинухов.

Он помолчал, а потом добавил:

– Но не настолько же! Хочешь, я скажу тебе, как все на самом деле происходило? Именно «там», на твоем черном тотализаторе, кто-то вдруг поставил крупную сумму на выигрыш Гаранина. А здесь – это так, действительно мелкое отражение. Просто ты не удержался! Но я знаю, что за контингент пользуется твоими букмекерскими услугами. Так вот, меня интересует, кто и когда ставил «там» и всерьез?

По тому, как вильнул взгляд Хрюши, Гуров понял: он попал в яблочко.

– Если ты мне на этот вопрос ответишь, разойдемся мирно. Если же нет… – Лев Иванович сделал многозначительную паузу. – Ты меня знаешь, Хрюша. Да и наслышан, не так ли? Тебе небо с овчинку покажется! Я найду способы устроить тебе крупные огорчения на фоне сплошных неприятностей. Я из тебя, Хрюша, окорок сделаю. А также копченую свиную грудинку и холодец.

Александр Андреевич ощущал в словах Гурова серьезную угрозу, понять смысла которой не мог. Не было сейчас у Гурова на него ничего такого! Но всей своей шкурой Свинухов чуял: Гуров не шутит. Ведь сделает! И все же Хрюша еще пытался хорохориться.

– Что это вы придумываете, Лев Иванович? Не было ничего, не знаю я никакого контингента. И вообще, я сказал же вам: отошел я от дел!

– Врешь ты много, я не люблю, когда мне врут, – спокойно сказал Гуров. – Ну, смотри… Не хочешь по-хорошему, придется… Очень ты меня рассердил.

Он встал со скамейки и зашагал прочь. Гуров был мастером психологического давления. Не просчитался он и на этот раз.

– Лев Иванович! – окликнул его Хрюша, который мгновенно понял, что шутки кончились. – Послушайте, нельзя же так! Да я вам покойной мамочкой клянусь…

– Ты не на исповеди, не надо клятв. – Гуров резко повернулся, пристально и очень недобро поглядел в глаза Свинухова, который тоже поднялся со скамейки. – Просто говори правду.

Перепуганный Хрюша, пожалуй, и сказал бы. Пусть не всю правду, пусть часть.

Но в этот момент в кармане у Гурова зазвонил мобильник.

Номер гуровского мобильника знало не так уж много людей, и запросто, чтобы поинтересоваться мнением Льва Ивановича о вчерашнем ток-шоу или осведомиться о его самочувствии, по этому телефону не звонили.

– Полковник Гуров слушает. А! Петр Николаевич! Станислав? Да где-то рядом, общается с Сергеем Сергеевичем и прочими твоими приятелями-шахматистами. Тут, кстати, среди них крайне оригинальные личности попадаются, – Лев скосил глаза на Хрюшу. – Но об этом при личной встрече. Что?

Лицо Гурова изменилось, взгляд стал напряженным.

– Не понял, – врастяжку и несколько недоуменно проговорил он. – Что значит: «Не мог бы ты вместе со Станиславом срочно явиться в Управление»? За то время, пока мы не виделись, тебя успели снять? Ах, нет… Это уже греет душу. Мы ведь здесь не на танцульках с девочками, мы работаем по делу, которое ты сам, господин генерал, нам и поручил! По плану, утвержденному тобой же несколько часов назад! Я, например, сейчас опрашиваю важного… э-э… свидетеля. Что за дерготня, Петр?

Когда Лев погружался в работу, он очень болезненно реагировал на любое отвлекающее вмешательство, от кого бы оно ни исходило. Петр Николаевич прекрасно знал об этой черте характера своего подчиненного, чем, вероятно, и объяснялась некоторая странность его тона. Требовались весьма серьезные причины, чтобы генерал Орлов стал «дергать» Гурова, когда тот уже на сыскной тропе. На этот раз, похоже, причины были достаточно серьезны.