Алексей Макеев: Одержимый

Трунина отчего-то мороз пробрал по коже, но он ответил этому типу как надо – обложил его матом с ног до головы и положил трубку. Хорошо, в эту ночь Валентина у себя ночевала, не видела, как он разволновался. А он разволновался – курил, сидел на кухне в темноте и долго не мог заснуть. Звонок в эту ночь не повторился.

Повторился он на следующую ночь. На этот раз Валентина была у него. Трунин про ночного шутника уже забыл и вообще отошел ко сну расслабленный и удовлетворенный. Засыпая, подумал: «Нет, женюсь, точно! Возьму отпуск на две недели и женюсь...»

Звонок раздался в четыре утра. Или ночи. Как кому больше нравится. Трунину это не нравилось никак.

– Значит, грехов не замаливаешь? – поинтересовался все тот же голос в трубке. – Скверно, Трунин! Я ведь не господь. Это он, говорят, четыреста девяносто грехов прощал. А я и один твой грех не прощу. Я пришел мстить, Трунин! Возмездие – дело святое. Готовься.

– Идиот! – сказал на это Григорий и бросил трубку.

– Кто это? – промурлыкала сквозь сон Валентина, сладко потягиваясь.

– Мерзавец какой-то! – ответил в сердцах Трунин и пошел курить на кухню.

Он уже начинал подумывать, не обратиться ли ему в милицию по поводу ночного хулигана, но решил подождать еще немного – вдруг тому самому надоест валять дурака.

В глубине души Григорий, однако, не считал, что таинственный мститель валяет дурака. Было в ночном звонке что-то жуткое, отчего щемило сердце и леденило кровь. Трунин пытался сообразить, в чем тут дело, но никак не мог ухватить за хвост тревожную мысль. Он припоминал своих многочисленных попутчиков, бесчисленных пассажиров, мотающихся по безграничным просторам родины. Среди них попадалось немало чудаков, но таких, чтобы могли воспылать к Трунину священной ненавистью, таких, кажется, не было. Он старался со всеми находить общий язык. Не угождать, но идти на компромисс. В мире сложно выжить, если не идешь на компромисс. Слишком много людей, которые сильнее тебя. Физически сильнее или имеют опасных друзей, большие связи, серьезные деньги. Это только в молодости кажется, будто перед тобой открыта широкая дорога, и ничто не может тебя остановить. Подобные глупости Григорий давно выбросил из головы. Жизнь научила. Поэтому врагов у него как будто не было. Трунин научился обходиться без них. Кому же, в таком случае, понадобилось трепать ему нервы и обещать по ночам скорую расправу?

Надежда, как известно, умирает последней, и Григорий до последнего надеялся, что сбрендивший шутник все-таки оставит его в покое. Но вот и сегодня посреди ночи по нервам резанул протяжный звонок, казалось, наэлектризованный тревогой и страхом.

Проще всего, конечно, было отключить на ночь телефон, выдернуть вилку, но ведь хотелось знать, чего от него кому-то нужно! Григорий и на этот раз снял трубку.

– Спишь спокойно, Трунин? – с какой-то злорадной торжественностью произнес голос. – Крепкая у тебя шкура! Но я тебя выпотрошу! Час настал. Я иду, чтобы совершить возмездие.

– Послушай, не знаю, как тебя там, – волнуясь, быстро сказал Григорий. – Может, ты по-человечески скажешь, чего тебе от меня нужно? Я тебя не знаю. Если, может быть, когда-то ненамеренно обидел тебя, так скажи – разберемся спокойно. Зачем эти крайности – совесть, возмездие? Мы же нормальные мужики, правильно? Значит, всегда можем договориться...

– Я бы не назвал твой поступок ненамеренным, – ответил незнакомец, – и обида – это неподходящее слово. Однажды ты совершил подлость, и теперь ты за нее заплатишь, как полагается платить за подлость. Меня не интересует, что думают по этому поводу нормальные мужики. Я уж точно не нормальный мужик.

– Но кто ты? – неуверенно пробормотал Трунин, беспомощно оглядываясь по сторонам.

– Не помнишь? – усмехнулся собеседник. – Или не хочешь помнить? Ну ничего, я скоро освежу твою память...

В трубке раздались гудки, а потом наступила тишина. Трунин с преувеличенной осторожностью положил на рычаг трубку, словно это была взрывчатка, и на цыпочках подошел к окошку. За затуманенным стеклом просматривалась спящая заснеженная улица, освещенная ночным фонарем. Снега было мало – городские службы работали, да и в этом году зима не баловала снегопадами. Но то, что на улице холодно и тоскливо, ощущалось. Примерно так же было сейчас на душе у Трунина.

Валентина не ночевала сегодня – сослалась на приезд какой-то тети из Рязани. Правда это или женская уловка, у Трунина не было никакого желания выяснять. Он считал, что человек имеет право на маленькие тайны, будь он хоть мужчиной, хоть женщиной. Но из-за того, что Валентины сегодня не было, Трунин чувствовал себя особенно одиноким. Ему позарез нужно было разделить с кем-то свою тревогу. Перебрав в памяти знакомых, Трунин, однако, понял, что желающих разделить его проблемы этой глухой ночью не будет. В лучшем случае его вежливо и культурно пошлют. Оставалось одно – искать сочувствия у славной милиции.