Николай Крамной - Таблицы Рошарха

Патов вытащил из ящика стола большой альбом и наугад раскрыл его.

– Не хотите взглянуть? – предложил он своим гостям. – Это таблицы Рошарха. Служат для определения умственных способностей человека. Вернее: индикатором наличия здравого смысла.

Капитан Кириков и Друян встали со своих мест и подошли к письменному столу. На раскрытой странице альбома они увидели цветной симметричный рисунок неопределенной формы. Одна половина рисунка зеркально похожа на другую. Подписи, поясняющей, что здесь изображено, не было.

– Как, по-вашему, что здесь изображено? – спросил врач, лукаво улыбаясь,

– Два медведя борются, – предположил Друян.

– А вы? – спросил Патов капитана.

– Черт его знает! – бухнул Кириков.

– По крайней мере откровенно, – заметил врач. – Больные обычно видят в этой картинке человека в засаде или подслушивающее устройство. Или что-нибудь в этом роде… Ну, остальные картинки в этом же духе, – пролистал он несколько страниц. – Их тут большеста. И приблизительно правильный ответ к каждой из них знает только врач.

– Как – приблизительно? – удивился Друян. – Это ж можно любого человека подвести под нужный диагноз!

– Не беспокойтесь! – предостерегающе поднял перед собой ладонь врач. – Я сказал «приблизительно», потому что к ним в конце альбома даны толкования, какие, примерно, ответы считать правильными. А точного определения ни одна из картинок не имеет. И такими таблицами пользуются психиатры во всем мире. Кроме того, диагноз устанавливает не один врач, а консилиум. Это теперь модным стало писать и говорить, что сюда сажали невинных. Кто неугоден – сюда! Чистой воды вымысел!

– А что, не было таких случаев? – ехидно спросил капитан.

– У меня – нет! – твердо заявил Патов. – Помню, один долго доказывал с пеной у рта, что он здоров. Ладно, говорю, раз здоров, отправляйся домой. Только сначала вон ту бочку водой наполни. Санитар тебе ведро даст.

– Ну и что? – спросил капитан, видя, что главврач не намерен продолжать рассказ.

– Ничего… – равнодушно пожал плечами Патов. – Таскает до сих пор. У бочки вместо дна сетка стоит. А заглянуть туда он не догадывается. Каждое утро упражняется… Привык уже. И домой не тянет.

Виктор Георгиевич побарабанил тонкими, нервными пальцами по крышке стола, затем, неожиданно встав с места, сухо сказал:

– Извините, но мне нужно идти на обход. Если еще есть вопросы – пожалуйста! Только недолго…

– Есть ли акт о смерти и где сейчас парень, которого убили? – тоже поднялся Друян с места.

– В городском морге. Нам труп не нужен. Захоронениями мы не занимаемся. Акт о смерти у старшей медсестры. Кроме того, мы сообщили об этом случае в прокуратуру и ее представитель у нас здесь был. Все сделано по закону. Идемте, я провожу вас к старшей медсестре. Вся документация подобного рода – у нее. И корешки больничных листов на выписавшихся.

– А отсюда выписываются? – удивился Денис Николаевич,

– Большая часть! – с укоризной посмотрел главврач на капитана. – Наша задача – вылечить человека, а не посадить сюда здорового, как… некоторые думают. Кстати, там вы сможете и с санитарами поговорить, которые того парня забирали. Сестра их к вам вызовет. Ну, – подал он худую, но сильную руку, – желаю успеха… коллеги. Поймав вопросительный взгляд гостей, пояснил: – Вы же тоже в своем роде врачи… По профилактике общества.

– О чем ты задумался? – спросил Друян у Кирикова на обрат ном пути в город.

– Когда мы у медсестры в кабинете сидели, я в окно «скорую» увидел. Как раз из гаража собиралась выезжать…

– Ну и что?

– А в кабину к шоферу сел мужчина, очень похожий на того не известного, которого Барков с милиционером попутал. Правда, до гаража далековато было – мог и ошибиться.

– Вполне, – успокаивающе заметил Друян. – Тем более, ты все время про него думал.

У следователя была своя забота: в кабинете главврача его внимание привлек письменный прибор, изготовленный из орехового капа. Вещь неординарная и дорогая. Точно такой прибор, если ему не изменяла память, он видел в магазине «Восток». И рядом с этой мыслью, – не отступая на задний план, – крутилась другая: зачем директору магазина понадобился телефонный номер морга? Какая связь между этим номером, убитым парнем и письменным прибором?

Виктор Георгиевич после ухода следователей погрузился в привычную сутолоку больничных дел: обход палат, назначение лечебных процедур, хозяйственные распоряжения. Знакомый до мелочей распорядок дня. Однообразный и мучительно длинный. А в последнее время еще и насыщенный тревожным ожиданием неведомой беды, подкравшейся к самому порогу и терпеливо ждущей удобного момента, чтобы всей тяжестью обрушиться на него и раздавить. И чувство это не было ложным самовнушением, лишенным оснований, и не являлось отголоском мрачно-тревожной больничной обстановки. Нет, к этому он за долгие годы работы привык, и то, что происходило в палатах для больных, его давно не волновало. Все человеческие трагедии, случавшиеся в стенах этой больницы, Виктор Георгиевич старался пропускать не через себя, не через личные переживания, а мимо, оставаясь как бы сторонним наблюдателем, видевшим только сам факт, дающий пищу для научных размышлений и выводов. И факт этот был важнее людских страданий. Равнодушие стало привычкой, а затем, потеснившись, уступило место жестокости.