Мишель Лебрен - Весь свет на Сильвию

Она спросила:

— А если Фредерика согласится дать мне место в заголовке афиши?

Я пожал плечами. Фредерика никогда этого не сделает, если только не лишится вдруг рассудка.

В афише были указаны две звезды: Фредерика Мэйан и Сильвия Сарман.

После шумного успеха моих последних картин я стал самой видной фигурой кинематографического Парижа со всеми вытекающими отсюда последствиями: неотступно преследующими меня фотографами, бесконечными интервью, репортажами о моей вилле, о моей жене, просьбами попробовать тех или иных актеров, объемистой корреспонденцией, содержащей целый поток сценариев и различных предложений. Короче говоря, обретя известность, Сильвия занялась саморекламой. Начала появляться в парижских кабаре вместе со своими молодыми обожателями. Раз десять объявляли о ее помолвке, столько же раз эти слухи опровергались, а затем, однажды появилась одна вероломная заметка, которая меня просто ошарашила.

«Сильвия Сарман только что опровергла слух, согласно которому она якобы вышла замуж за актера Жана Лабе. В кинематографических кругах поговаривают, что не последнюю роль в этой размолвке, уже пятой за последний год, сыграл режиссер Вилли Браун. Нужно ли напоминать, что именно Вилли Браун открыл Сильвию Сарман?»

Разобрав почту и рассортировав газеты, Флора, как всегда, обвела заметку красным карандашом. Испытывая необходимость оправдаться перед ней, рассерженный на самого себя, я отправился на поиски жены и нашел ее в спальне, возле проигрывателя, слушающей концерт ми-минор Вивальди. Я убавил громкость и потряс газетой.

— Ты видела? Какая наглость! Эти подонки, эти журналисты уже не знают, что и выдумать!

Она взглянула на меня, грустно улыбнулась. Вытянув руку, остановила пластинку.

— Ты прелесть, Вилли. Только не надо ломать комедию. Мне давно все известно.

Я решил сыграть удивление, воскликнул:

— Что известно? Неужели ты поверила этим нелепым слухам?

Она откинула голову на спинку кресла, устало закрыла глаза.

— Это не слухи. Я знаю. Уже год ты мне изменяешь с Сильвией. О, я на тебя не сержусь, она настолько моложе и красивее меня… Обидно только, что ты ничего мне не сказал.

Мне казалось, я сплю и вижу кошмарный сон. Хотелось возражать, кричать о своей любви, просить прощения, но, несмотря на все мои усилия, я, как во сне, не мог раскрыть рта. Я провалился в болото, и под тяжестью собственного тела все больше и больше увязал в нем. Казалось я смотрел на Флору целую вечность, а она делала вид, что ничего не замечает.

Кошмар кончился, когда Флора встала. Подойдя к секретеру, вынула из выдвижного ящика пачку писем и разложила их передо мной.

— Прочти.

Анонимные письма, без даты, все на грязновато-белых листках бумаги, исписанные одним и тем же измененным почерком, с точными указаниями времени и места свиданий. Машинально, я начал комкать их. Флора принялась объяснять:

— Первое пришло полгода назад, Я не придала ему значения. Впрочем, я даже хотела сказать о нем тебе, но сразу не сказала, а потом — забыла. Затем, месяц спустя, я получила еще два. С точными указаниями. Мне захотелось убедиться в их лживости. И я увидела тебя, Вилли, в объятиях Сильвии, со счастливым лицом, какое было у тебя во время наших первых свиданий, десять лет назад.

Она забрала у меня письма, сложила их вместе и резким движением разорвала.

— Тебе не передать, Вилли, сколько мне пришлось выстрадать. Ты был для меня единственным мужчиной, и я не допускала даже мысли, что ты когда-нибудь сможешь обмануть меня, я хочу сказать, серьезно обмануть. Если бы ты время от времени и спал с Сильвией ради развлечения или с другой, или даже не с ней одной, это, в сущности, было бы почти нормально, по крайней мере, несущественно.

Ее голос на какое-то мгновенье, казалось, дрогнул, но она продолжила:

— Тогда как ваши длительные, регулярно повторяющиеся свидания, твоя двойная жизнь, твоя постоянная ложь… Все это было невыносимо. Вечером, когда ты возвращался и нежно целовал меня, словно ничего не случилось, я, улавливая на твоем пиджаке запах духов Сильвии, едва сдерживалась, чтобы не расплакаться…

Я сделал шаг в ее сторону, она попятилась, и я остановился.

— Почему ты ничего мне не сказала? Почему так долго ждала?

— Откуда я знаю? Струсила, наверное. Я всё надеялась, что ты устанешь от нее или она от тебя, что ты вернешься, быть может, поплачешься мне в жилетку, и я тебя утешу… Я глупая, правда? Ты, наверно, находишь меня очень мелодраматичной. Все уже всё знают, начиная с журналистов. Между нами все кончено, Вилли. У меня нет сил продолжать партию, я выхожу из игры.