Александра Маринина - Я умер вчера

– Ася, хочешь, я тебе продам грандиозную идею? И твои мечты воплотятся в явь.

Он говорил шутливым тоном, но глаза его были серьезны. Настя медленно положила ручку на стол. Ей было страшно даже обсуждать это. Потому что она очень хорошо знала своего давнего друга и коллегу Юру Короткова и могла вполне безошибочно предугадывать ход его мыслей.

– Юра, не смей, – твердо сказала она. – Даже думать об этом забудь.

– Да чего ты, Ася? Все сделаем как по маслу, комар носа не подточит.

– Я сказала – не смей. Не дай бог что не так, мы до смерти себе не простим.

– Да ну тебя, – Коротков огорченно махнул рукой, – вечно ты прямо в полете крылья подрезаешь. Ты сегодня злая, и я тебя не люблю. Вот проспишься за ночь, завтра и поговорим.

Татьяна не торопясь вышла из женской консультации. Она и позавчера сюда приходила, и вчера, и вот еще сегодня. Шла она тяжело и осторожно, и лицо у нее было расстроенное. Доехав на метро до своей станции, она вышла и дальше добиралась на автобусе. Автобусная остановка была далеко от дома, и Татьяна шла медленно, глубоко вдыхая теплый воздух, наполненный весенними ароматами. Единственное достоинство новостройки, думала она, – это невысокая по сравнению с центром Москвы загазованность. Здесь хоть подышать есть чем. Возле магазина она еще больше замедлила шаг, размышляя, нужно ли что-нибудь покупать домой. Кажется, холодильник забит битком, все необходимое есть. Но вдруг глаз на что-нибудь упадет? На что-нибудь невероятно вкусное и соблазнительное. Весь период беременности Татьяна мучилась неожиданными и непредсказуемыми гастрономическими желаниями. То ей хотелось салата из морской капусты, хотя за всю предыдущую жизнь она его ела раза два и без всякого удовольствия, то, как недавно, мучительно хотелось мороженого, к которому она всегда была равнодушна.

Она вошла в магазин и почти сразу увидела его, того самого журналиста с добрыми глазами. Теперь она знала его фамилию – Лутов. Он покупал в молочном отделе йогурты и пудинги. Татьяна решила не окликать его и остановилась возле ближнего к двери прилавка.

– Татьяна Григорьевна, – услышала она его голос.

Повернувшись, Татьяна изобразила вежливую улыбку.

– Здравствуйте. Вы опять навещаете маму?

– Да, опять. Я часто у нее бываю. Просто удивительно, что мы с вами раньше здесь ни разу не встретились. Как ваши дела?

– Неважно, – она грустно вздохнула. – Проблемы со здоровьем.

– Да что вы? – сочувственно сказал Лутов. – Что-нибудь серьезное?

– Боюсь, что да. Знаете ли, первые роды в моем возрасте – это всегда сложно. А тут еще лишний вес, сердце не справляется. Врачи говорят, что мне нужно очень беречься, потому что малейшее волнение или испуг могут оказаться роковыми. Короче, сплошные беды на мою голову. И чем я так перед судьбой провинилась?

– Ну полно, полно, Татьяна Григорьевна, – ласково заговорил Лутов, – не надо так убиваться. Кстати, вы подумали над моим предложением?

– Я… Знаете, мне как-то не до этого было. Я очень плохо себя чувствую, и все мысли у меня сейчас о ребенке. Извините, я не хотела вас обидеть.

– Что вы, – он улыбнулся ей приветливой и очень доброй улыбкой, – это вы меня извините, что пристаю со всякими глупостями, когда у вас столько проблем. Может быть, вам нужны хорошие врачи? Могу помочь, у меня есть связи в медицинском мире.

– Да нет, спасибо вам, у меня и так хороший врач. Но даже он предупредил, что бессилен перед моим сердцем. Мне надо быть очень осторожной, расстраиваться нельзя, плакать нельзя, нервничать нельзя. Короче, жить вредно, от этого умирают.

Она резко повернулась и пошла к выходу. Лутов не стал ее догонять.

– У нас хорошие новости. Перед Томилиной стоит реальная угроза потерять ребенка. Так что если мы ей в этом поспособствуем, никто ничего не заметит и не заподозрит.

– Так, может, не надо дергаться зря? Все само собой произойдет.

– А если не произойдет? Вдруг она окажется такой крепкой, что сможет его нормально доносить? Нет, на судьбу полагаться не будем. Врачи говорят, что ей ни в коем случае нельзя волноваться, нервничать и пугаться. А ведь жизнь кругом полна неожиданностей. В любой момент и в любом месте может случиться что-нибудь, что ее испугает или расстроит. Ей станет нехорошо, закружится голова, заболит сердце. И тут как тут под рукой должен оказаться врач со шприцом и лекарством. Ты понял меня? В любой момент и в любом месте. Глаз с нее не спускать.