Анатолий Безуглов - Мафия

Савельева кинулась к холодильнику и достала пепси-колу и минеральную воду.

— Когда ты был в России последний раз? — спросила она, ставя поднос с напитками и фужерами перед иностранцем.

— Если не ошибаюсь, три года назад.

— Вот видишь! Газеты надо читать! Ведь у нас перестройка, гласность… Все меняется буквально на глазах! Многое исчезает! Подозрительность, страх…

— КГБ тоже исчезло? — усмехнулся Пьетро, наливая себе пепси-колу.

— Нет, конечно, еще не исчезло, — несколько смутилась Капитолина. — Но они теперь другие! Понимаешь, новые… Как и все вокруг.

— Новые, говоришь? — все с той же скептической интонацией произнес гость. — Что-то не заметил… Вращался эти дни среди ваших чиновников — по-моему, порядки старые. Договориться очень трудно. Никто ничего не может решить… Но Ленина любят по-прежнему очень сильно…

— В каком смысле? — не поняла Савельева. — Его учение? Книги?

— Портреты, — рассмеялся Пьетро, доставая из бумажника сторублевую купюру. — Дашь много портретов — дело кое-как продвигается…

— Ладно, — вздохнула Капитолина. — Бог с ними, с бюрократами… Слава богу, ты приехал… Долго будешь в Южноморске?

— Абонировал номер в гостинице на шесть дней.

— Маловато, — покачала головой Капитолина и провела рукой по волосам гостя. — Нужно привести твою голову в порядок. — Савельева засмеялась. — С заморского компаньона возьму со скидкой.

— Не надо — себе в убыток. Бизнес есть бизнес, — засмеялся гость. — Расплачиваюсь натурально…. Вот аванс.

Он протянул хозяйке салона принесенный с собой сверток. Савельева развернула его: в изящной коробке был роскошный набор французской косметики.

— Не для клиентов, — предупредил Пьетро. — Для тебя лично.

Савельева в знак благодарности поцеловала его.

— Чтобы тебе было легче приехать еще, сделаю гостевой вызов, — предложила Капитолина. — Сейчас разрешено.

— Зачем? — улыбнулся Пьетро. — Теперь бизнесменам посещать вашу страну можно запросто.

— Вот видишь! — торжествовала Савельева. — А ты говоришь, старые порядки… Перестройка, она, дорогой…

— Голосую за нее всеми руками! — перебил ее гость. — Жду тебя в гостинице. С нетерпением. Ариви-дерчи.

Капитолина проводила его до двери. Пьетро сел в поджидавший его лимузин, облепленный любопытными мальчишками.

Летний театр, вмещающий полторы тысячи человек, был заполнен до отказа. Зрители стояли даже в проходе, у стен, заполняя все свободное от скамеек пространство. Толпы тех, кто мечтал до последней минуты стрельнуть лишний билетик, но так и не достал, обступили театр снаружи. На ближайших деревьях гроздьями повисла пацанва.

На первых рядах разместилось городское начальство с женами и детьми. Генерал Рунов так и не успел заехать домой, чтобы переодеться в гражданское, — отдувался в милицейском мундире, застегнутом на все пуговицы. Зато его супруга и дочка были в легких нарядных платьях. Рядом с Руновым сидел заместитель прокурора области Гурков с женой. Неподалеку от них устроилась хозяйка салона мужской красоты «Аполлон» Капитолина Савельева. На ней было умопомрачительное вечернее платье фиолетового цвета, на которое бросали завистливые взгляды начальственные дамы. В какой-то мере с Савельевой могла соперничать нарядом лишь главный администратор городского Дома моделей Марина Юрьевна Кирсанова — крашеная блондинка неопределенного возраста.

Известный в Южноморске адвокат Чураев не принадлежал к начальственным верхам, однако же на всех гастрольных премьерах восседал не далее третьего ряда. Надушенный, в модном костюме, он везде появлялся без супруги, но со своим приятелем, судебным медиком Хинчуком. Последний был не женат, слыл охотником до слабого пола и не расставался с заграничной диковинкой — фотоаппаратом-поляроидом, выдававшим цветной снимок тут же. Это приводило в восторг девиц, которых любил запечатлевать Хинчук.

Одними из последних в театр приехали майор Киреев с женой Зосей и гости Доната Максимовича — Сева и Татьяна. Они устроились рядом с начальником горуправления внутренних дел Хохловым.

Зрители уже волновались — время начала концерта прошло. По рядам прокатывался гул нетерпения, раздавались отдельные всплески аплодисментов, свистки.

И только когда два места в центре первого ряда заняло семейство секретаря горкома партии Голованова — он сам и его жена Виктория Леонидовна, — под бешеные овации появился на сцене Александр Белов в костюме, переливающемся люрексом. Одновременно с ним вышли музыканты.