Донна Леон: Высокая вода

Когда он вошел в управление, к нему обратился полицейский в форме.

— Dottore Патта ищет вас, синьор, — сказал он тихим спокойным голосом.

Похоже, они все тут говорят тихо и без выражения, когда речь идет о вице-квесторе.

Брунетти поблагодарил его и двинулся самым коротким путем — по дальней лестнице — к своему кабинету. Когда он вошел, зазвонил интерком. Он поставил портфель на стол и взял трубку.

— Брунетти? — без всякой на то необходимости спросил Патта. — Это вы?

— Да, синьор, — ответил он, пролистывая бумаги, накопившиеся на столе за время его отсутствия.

— Я вас пытаюсь поймать по телефону все утро, Брунетти. Нам надо решить вопрос о конференции в Стреза. Спустись сейчас же в мой кабинет, — приказал Патта, потом смягчил приказ ворчливым «пожалуйста».

— Да, синьор. Немедленно. — Брунетти повесил трубку, перелистал остаток бумаг, вскрыл один конверт и дважды прочел письмо.

Он подошел к стойке у окна и еще раз перечитал отчет о нападении на Бретт, потом спустился к кабинету Патты.

Синьорины Элеттры не было за конторкой, но низкая ваза с желтыми фрезиями наполняла комнату почти таким же сладким ароматом, как ее присутствие.

Он постучал и подождал, пока позволят войти. Сдавленное хмыканье означало «добро». Патта стоял, как в раме, в проеме одного из больших окон, взирая на фасад церкви Сан-Лоренцо в вечных строительных лесах. Как ни сумрачно было в помещении, свет все же поблескивал на отражающих поверхностях туалета Патты: на носках ботинок, на золотой цепочке, свисавшей из кармана жилетки, и маленьком рубине, тускло мерцавшем в булавке для галстука. Он взглянул на Брунетти и направился через комнату к столу. Брунетти поразился тому, насколько его передвижение по комнате напоминало шествие Флавии Петрелли по двору больницы. Разница заключалась в том, что ей было совершенно безразлично, какое впечатление она производит, для Патты же это было целью каждого движения. Вице-квестор занял свое место за столом и указал Брунетти на стул перед собой.

— Где вы были все утро? — спросил Патта без предисловий.

— Я ходил поговорить с жертвой неудавшегося ограбления, — объяснил Брунетти.

Он постарался сделать это заявление настолько расплывчатым и, как он надеялся, незначимым, насколько возможно.

— На это у нас есть люди в форме.

Брунетти ничего не ответил.

Переключившись на текущие дела, Патта спросил:

— Что там насчет конференции в Стреза? Кто из нас будет участвовать?

Две недели назад Брунетти получил приглашение на конференцию, организуемую Интерполом, которая должна была состояться в курортном городишке Стреза на Лаго Маджоре. Брунетти хотел бы принять в ней участие, потому что это позволило бы ему возобновить дружбу и контакты с полицейскими из разных служб Интерпола, и еще потому, что в программу входил практикум по последним компьютерным технологиям хранения и восстановления информации. Патта, который знал, что Стреза — один из самых модных итальянских курортов, грезил о погоде, которая избавила бы его от промозглости поздней венецианской зимы, и потому высказал предположение, что, может, лучше поехать ему самому. Но поскольку приглашение было специально направлено Брунетти и в нем была приписка от организаторов конференции, Патта опасался, что будет сложно убедить Брунетти уступить свое право на поездку. Патта гнул свою линию, с трудом удерживаясь от того, чтобы просто приказать ему не ехать. Брунетти скрестил ноги и вытянул из кармана блокнот. Как обычно, там не было ничего, относящегося к делам полиции, но Патта, как обычно, не заметил этого.

— Дайте-ка я сверю даты, — сказал Брунетти, листая страницы. — Шестнадцатое, не так ли? И до двадцатого? — Он сделал театральную паузу, подыгрывал растущему нетерпению Патты. — Я не уверен, что буду свободен на той неделе.

— Какие числа, говорите? — переспросил Патта, перекидывая свой настольный календарь вперед на несколько недель. — С шестнадцатого по двадцатое? — Его пауза была еще более театральной, чем у Брунетти. — Ну, если не можете, я бы поехал. Придется перенести встречу с министром внутренних дел, но я думаю, что это я улажу.

— Может, так будет лучше, синьор. Вы уверены, что найдете время?

Взгляд Патты был непроницаем.

— Да.

— Хорошо, значит, это решено, — сказал Брунетти с притворной сердечностью.

Должно быть, что-то было в его тоне, или, может, в его уступчивости, что прозвучало тревожным звоночком для Патты.