Даниэль Клугер - Стоящие у врат

Я встревожено заглянул ему в лицо. Холберг был чрезвычайно бледен, только глубоко запавшие глаза лихорадочно блестели.

— Черт возьми, Холберг, уж не заболели ли вы? — спросил я. — Дайте-ка пощупать ваш пульс.

Он послушно протянул мне руку: сухую и горячую наощупь, продолжая думать о чем-то своем. Пульс, как я и предполагал, оказался учащенным, с неровным ритмом и слабым наполнением.

— Да вы, похоже, всерьез заболели, мой друг, — заметил я в растерянности. — Можете свалиться в любую минуту… То ли у вас начинается серьезная простуда, то ли вы очень переутомились.

Холберг убрал руку.

— Может быть, я и в самом деле заболел, — сказал он с характерным для больного раздражением. — Не исключено, что болезнь и путает мои мысли. Что ж, такое бывает… — он вдруг в коротком приступе сухого кашля. — Простите, — сдавленным голосом произнес Холберг. — Я просто поперхнулся… Да, но все-таки… Во время разговора с раввином, вот так стояли мы, вот так — мальчики во главе с юным гением Хаимом, а вот так, в нескольких шагах слева — несколько дам… — его чуть подрагивающая рука повисла в воздухе. — Разумеется, поскольку я думаю о нашем деле, я мог перепутать одну из них с госпожой Бротман или госпожой Ландау… Ну да, теперь я точно вспомнил: там стояли три женщины, и одна из них несколько напоминала вашу помощницу. Потому я и ошибся…

Я потерял терпение. Упрямство, с которым Холберг отстаивал свое заблуждение, носило, конечно же, болезненный характер, и мне не следовало так уж жестко на него реагировать. Но сегодняшние события — да и все, произошедшие в последнюю неделю, — стали слишком серьезным испытанием для моих нервов.

— Да ничего подобного, Холберг! — запальчиво воскликнул я, не сдерживаясь более. — Никаких женщин при нашем прощании с рабби Аврум-Гиршем не было и в помине!

— Но кто-то же там стоял! — Холберг тоже повысил голос, так что двое или трое прохожих испуганно шарахнулись в сторону. Бывший полицейский покосился на них и смущенно хмыкнул. — Кто-то же там стоял, — повторил он чуть спокойнее. — Боковое зрение у меня порой острее прямого. Я ясно видел.

— Да, стояли, — я тоже немного успокоился. — Стояли. Трое или четверо мужчин, и ни один из них, уж поверьте, никак не мог вам напомнить ни госпожу Бротман, ни госпожу Ландау!

— Но как же так… — озадаченно пробормотал Холберг. — По крайней мере, одно из лиц мне определенно показалось знакомым…

— Один из них действительно мог показаться знакомым! — заявил я с поразившей меня самого запальчивостью. — Но не вам, Холберг, а мне! Потому что его действительно знаю! Некий господин Леви, из Марселя.

Холберг забавно приоткрыл рот, отчего его лицо стало неожиданно детским.

— Господин Леви? Из Марселя? — потерянно повторил он. — Не понимаю… Неужели у меня в голове все до такой степени перепуталось? Кто такой этот господин Леви? Разве вы нас знакомили? Да-да, кажется… Когда я приходил к вам, на следующий день после убийства?.. — он огляделся по сторонам. — Бедная моя голова, что же это делается… Послушайте, Вайсфельд, похоже, это не я вам помогу добраться до работы, а вы мне — до ближайшей скамьи или ящика… Вот, хотя бы сюда, — он показал рукой на пустовавшую скамью с поломанным сидением. — Дайте-ка, я обопрусь о вашу руку. Вот так…

Устало опустившись на скамью, он виновато улыбнулся.

— Простите, Вайсфельд, что-то странное со мной происходит сегодня. Говорите, я заболел? Нет, вряд ли, это, скорее, из-за того, что я еще не завтракал. Вы, кстати, тоже. Мысли плывут, как будто впрямь, при лихорадке… Да. Так что вы говорили? Я вас перебил. Да, насчет господина Леви из Марселя. С которым вы меня познакомили, когда я пришел к вам на работу. И что же господин Леви?

— Господин Леви был накануне, — сухо ответил я. — Вместе с прочими заключенными из нового транспорта. А вас я знакомил с доктором Красовски. Впрочем, нет. Я вас ни с кем не знакомил, кроме госпожи Бротман. Даже с Красовски вы познакомились без меня.

— Неужели? — теперь его лицо приобрело отрешенное выражение, словно он утратил то ли нить разговора, то ли интерес к нему, но еще пытается его поддерживать из чистой вежливости. — Да, с доктором Красовски я познакомился сам. Вы совершенно правы… — он нахмурился и сказал, обращаясь то ли ко мне, то ли к самому себе: — Я нуждаюсь в отдыхе. Вот в чем дело. И в какой-то пище. Знаете что, Вайсфельд? Попробую-ка я заглянуть на кухню. Очень надеюсь, что госпожа Зильбер угостит меня хоть чем-нибудь. А вы отправляйтесь на службу, во избежание неприятностей. Встретимся вечером. Идите, идите, Вайсфельд. Я посижу немного и тоже пойду.