Рут Ренделл - С любовью насмерть, Дун...

Уэксфорд посмотрел на мужа, потом на жену. Он поднялся.

— Мне хотелось бы взглянуть на шины, сэр, — сказал он.

Пока он это говорил, с Миссалом произошла странная перемена, он как будто что-то понял, о чем-то догадался. Он так побагровел, что его лицо стало почти кирпичного цвета и сморщилось, как у ребенка, который того гляди заплачет. В нем было столько отчаяния и боли, что Берден отвел глаза. Но Миссал тут же переборол себя. Сделав над собой усилие, он произнес сдержанно и спокойно:

— Я не возражаю, вы можете осмотреть машину моей жены, но я понятия не имею, какое она имеет отношение к убитой женщине, — за его сдержанностью чувствовалась боль человека, привыкшего справляться с душевными переживаниями и не выплескивать наружу обиду и горечь от супружеской неверности.

— И я понятия не имею, — бодро ответил Уэксфорд. — Как раз это мы и собираемся установить. Я в таком же неведении, как и вы.

— Ой, дай же им ключи от гаража, Пит, — сказала миссис Миссал. — Говорю тебе, я ничего не знаю. Я не виновата в том, что у меня украли помаду.

— Много бы я отдал, чтобы, спрятавшись за рододендронами, подслушать, что он в эту минуту ей говорит, — сказал Уэксфорд, когда они с Верденом шли по Кингсбрук-роуд к гаражу миссис Миссал.

— И что она ему отвечает, — сказал Верден. — Вы полагаете, сэр, что их можно оставить на ночь без охраны? У нее может быть паспорт, еще уедет за границу… Уэксфорд сказал невинным голосом:

— Мне уже пришла в голову мысль, Майк, что ты будешь волноваться по этому поводу, поэтому я забронировал номер в «Голубе…». Этим займется Мартин, он будет следить да домом всю ночь. Я ему очень сочувствую.

Сад миссис Миссал был разбит в форме неправильного четырехугольника. Северный скошенный угол его огибала речка, противоположный угол зарос кустами тамариска, которые, служа живой изгородью, отделяли сад от Кингсбрук-роуд. Берден открыл ворота гаража, сделанные из кедра, и записал номер машины миссис Миссал. За сиденьем у заднего стекла, почти целиком его закрывая, лежал большой плюшевый тигренок.

— Мне нужен грунт с этих шин, Майк, — сказал Уэксфорд. — У нас есть проба, которую мы взяли там, на проселке, у фермы Пруитта. Нам повезло в том, что почва на проселке насквозь пропитана коровьим навозом.

— Вот это да! — сказал Берден, поднимаясь с колен. Он запер двери гаража. — Да тут живут одни миллионеры! — он спрятал соскобленные с шин комья сухой грязи в пакет и указал на дома, которые стояли напротив, через дорогу: на особняк с башенками, напоминающий замок, бунгало в стиле американского ранчо с двумя двойными гаражами и совсем новый дом под шале, с балконами из резного черного дерева.

— А что, если есть деньги! — сказал Уэксфорд. — Ладно, пошли. Я хочу взять машину и наведаться к Пруитту. Надо бы с ним еще поговорить. А заодно и с директором кинотеатра. Отдай-ка ключ Инж, или как там она себя называет, и можешь быть свободен.

— А когда вы собираетесь снова к миссис Миссал?

— Не сомневаюсь, — сказал Уэксфорд, она сама наведается ко мне, еще до того, как я соберусь к ней.

Когда Уэксфорд переступил порог участка на следующее утро, сержант Кемб говорил по телефону. Прикрыв рукой трубку, Кемб сказал главному инспектору:

— Какая-то миссис Миссал хочет поговорить с вами, сэр. Она уже третий раз звонит.

— Чего она хочет?

— Говорит, что должна вас видеть. Срочно, говорит, — Кемб был явно в растерянности. — Спрашивает: когда вы сможете к ней зайти?

— Да, так и говорят? Скажите ей, что если я ей нужен, пусть придет сюда сама, — он открыл дверь в свой кабинет и снова повернулся к Кембу. — Да, и еще скажите ей, сержант Кемб, что после девяти тридцати она меня здесь уже не застанет.

Открыв окна и наведя беспорядок на своем столе (так ему больше нравилось), он высунул голову в коридор и попросил принести ему чай.

— А где Мартин?

— Все еще в «Голубе с веткой».

— О, Боже! Он думает, что у него отпуск? Позвоните ему и скажите, что он может идти домой.

Было прекрасное утро. Нежный, как ягненок, подходил июнь. Сидя за своим толом, Уэксфорд смотрел на сады Бери-стрит и на коричневые голландские тюльпаны, которые цвели в ящиках на окнах Мидленского банка. Пора весенних цветов проходила, многолетние еще не распустились, за исключением рододендронов. В отдалении зазвонил колокольчик, возвещая начало уроков в средней школе, и под нежный его звон сержант Кемб доставил в кабинет Уэксфорда чай, а вместе с чаем — миссис Миссал.