Николай Леонов - Коррупция с человеческим лицом

— Значит, есть за что, — поговорил другой гость, во все время разговора усердно занимавшийся закусками. — Ты не слушай их, Боря, делай свое. Они это все от зависти злопыхают. Сами ничего путного сделать не могут, так хотят и другому игру испортить. Делай свое. Начальство тебя отмечает — радуйся. Получишь полковничьи погоны, не забудь пригласить.

— Это уж обязательно, — заверил Борис. — Святое дело.

— Вот так. А если этот твой перевод с повышением выгорит, не забывай, с кем ты начинал. Мы же со своей стороны всячески тебе этого желаем и всегда готовы обмыть. Наливай, мужики. За повышение!

Хрустально зазвенели бокалы, и под бравурные возгласы: «За повышение!» — гости и хозяин осушили очередную бутылку шампанского.

Рабочий день давно закончился, и полковник Гуров, засидевшийся за делами, уже собирался уходить, когда зазвонил телефон.

— Ты не сможешь сегодня заехать за мной на работу? — чем-то очень взволнованная, сказала жена. — Наш худрук хочет поговорить с тобой. С его знакомыми произошло настоящее несчастье. Они не знают, куда обращаться за помощью. Я подумала, может, ты сможешь посоветовать что-то. Так заедешь?

— Всего лишь для консультации? А я было понадеялся, что твой худрук хочет мне главную роль предложить в новом спектакле, — улыбнулся полковник.

— Ты все шутишь, а у людей горе. Им сейчас совсем не до шуток, уверяю тебя. Даже я расстроилась, когда узнала. А уж про Валерия Алексеевича и говорить нечего. Это ведь его близкие друзья.

— Валерий Алексеевич — это худрук?

— Да. Так заедешь?

— Хорошо, жди. Я как раз собирался уходить. Буду у вас минут через тридцать-сорок.

Гуров запер кабинет и быстро спустился вниз.

Очередной невыносимо знойный июльский день сменился вечерней прохладой, и, направляясь к машине, полковник с удовольствием вдыхал свежий воздух.

Подъехав к театру, где работала Мария, он прошел в знакомую гримерку. Там шло оживленное и эмоциональное обсуждение последних новостей.

— Но, может быть, все произошло естественно, — говорила миниатюрная Нина, актриса-травести, даже в свои пятьдесят четыре года с успехом изображавшая на сцене маленьких мальчиков. — Ты ведь сама сказала, что он очень переживал из-за всего этого, волновался. Вот сердце и не выдержало.

— Не скажи, Нина, — возражала ей Клара, темноокая красавица, которая специализировалась на амплуа роковых женщин. — Сейчас ведь все доступно, любые препараты. Денег заплати, тебе и без рецепта что угодно продадут. А искусственно вызвать сердечный приступ не так уж сложно. Слышала, наверное, сколько смертельных случаев бывает от обычного наркоза. Хочет человек невинную подтяжку лица сделать, а в итоге в реанимации оказывается на грани жизни и смерти. А если еще у него с поч-ками проблемы или сахарный диабет… Ты не знаешь, Маша, этот ее муж, он не страдал хроническими заболеваниями?

— Не знаю, девочки. Это ведь Валерия Алексеевича знакомые, так что… А вот и Лева! Здравствуй, дорогой, мы тебя уже заждались. Ладно, девочки, мы, наверное, пойдем, а то и так уже поздно, а еще нужно объяснить Леве, в чем там дело. На ночь-то хотелось бы все-таки попасть домой.

Мария взяла мужа под руку и повела по лабиринтам театральных коридоров.

— Там такая история, просто ужас, — с волнением рассказывала она по пути. — Это Ирины Тимашовой муж. Они с Валерием Алексеевичем давно знакомы. Можно сказать, семьями дружат. И на спектаклях частенько бывают у нас. Мои поклонники, между прочим, — гордо подняв голову, добавила Мария. — Я, правда, не близко с ними знакома, особенно с Андреем. Но с Ириной мы общались, очень приятная женщина. Хотя дело не в этом. Дело в том, что Андрей… А, вот мы уже и пришли. Сейчас тебе Валерий Алексеевич сам все расскажет.

Открыв массивную дубовую дверь, Мария вошла в приемную, пустующую в этот поздний час. Вежливо постучав, она приоткрыла дверь в кабинет, такую же солидную и внушающую уважение.

— Валерий Алексеевич, можно? Муж приехал, вы можете обсудить с ним ваши вопросы.

— О! Приехал?! Великолепно! Да что же вы стоите в дверях? Проходите, проходите, прошу вас!

Валерий Алексеевич оказался весьма колоритным мужчиной, при взгляде на которого сразу возникали ассоциации с богемой и богемной жизнью.

Высокого роста, крупный, с крупными чертами лица и пышной гривой темных волос, где уже заметны были седые пряди, он как нельзя более подходил под определение «светский лев». Эмоциональность и живая реакция на все происходящее гармонично завершали этот образ, не оставляя у собеседника ни малейших сомнений, что вот именно таким и должен быть художественный руководитель творческого коллектива.