Михаил Михеев - Поиск в темноте

«Заезжает!»

— Да, — согласилась я. — В четыре года еще можно позволить себе раскрашивать окружающее теми красками, какие тебе нравятся, — я положила журнал. — Однако мне пора домой. Дядя меня, наверное, заждался. Я не предупредила его, и он не любит, когда я опаздываю к ужину.

Тобольский не стал меня задерживать. Самолюбия у него оказалось больше, нежели желания, и я решила, что мне не стоит на это обижаться. С той же суховатой вежливостью он подал мне пальто, удержался от каких-либо прощальных нежностей.

Но спросил:

— Заглянете еще, надеюсь? По пути.

— Конечно, — сразу согласилась я. — Где еще я найду такой живой огонек.

Тобольский вышел со мной на крыльцо.

Черное небо висело над крышами домов. Падал снег.

— Я провожу вас до автобуса, подождите.

— Не нужно.

— Темно.

— Будет вам. Мне не четыре года. Ступайте домой, а то простудитесь.

Оступаясь на застругах застывшей земли, я выбралась из тупичка на уличный тротуар.

Не знаю, где меня увидела Шарапова. Вероятнее всего, она уже подходила к дому, когда мы с Тобольским стояли на крыльце. Она спряталась за углом, и я прошла мимо, не заметив ее.

Здесь, на городской окраине, уличного освещения не было. Светильники горели далеко впереди у перекрестка, где проходили маршруты городских автобусов. Белый незатоптанный пушистый ковер покрывал и тротуар, и асфальт улицы; редкие следы автомашин продавили темные полосы, убегавшие к перекрестку. Пешеходов тоже не было. Одинокий, торопящийся мужчина шмыгнул мимо, поскользнулся, толкнул меня локтем: «Простите, пожалуйста!» — поправил шапку и быстро прошагал вперед меня, оставляя на снегу черные следы.

Я шла и размышляла, так ли уж мне сегодня повезло, что я нашла владельца свечи, лежавшей на подоконнике в кухне, — домик стоит в стороне от городских маршрутов, и сослуживец Тобольского, конечно, возит дочь на собственной машине. Найти его теперь не составит труда… Но как подозревать в грязных делах человека семейного, отца четырехлетней дочери?

И вот я шла в рассеянной задумчивости, глядя себе под ноги, не смотрела по сторонам и, конечно, не следила, идет ли кто следом за мной…

Мне нужно было перейти на левую сторону улицы. Я сошла с тротуара.

Дорожники, нивелируя улицу, срыли уклон ее бульдозером, опустив полотно дороги, и решили пока не трогать тротуар — покрытая снегом обочина пологим метровым откосом спускалась вниз на дорожный асфальт. По снегу скользнули лучи фар подходившего грузовика, он шел по моей стороне, и я остановилась на самом краю обочины, чтобы его пропустить.

И тут же боковым зрением уловила чье-то движение за своей спиной, быстро мелькнувшую тень. Я только успела повернуть голову и отклонилась назад.

Шарапова промахнулась в толчке, ее вытянутые руки, которые должны были ударить меня в спину, только царапнули по рукаву и сорвались. Шарапова поскользнулась, сбила меня с ног, и мы вдвоем покатились с откоса обочины на дорогу, прямо под колеса приближающейся машины.

Снег был скользкий, Шарапова пыталась удержаться, но не смогла. Она так и скользила впереди меня, и машина первой ударила бы ее. Мне удалось рывком развернуться на живот, я ухватила Шарапову за пальто, а сама раскинула ноги и носками сапог зацепилась за неровности обочины. Водитель грузовика все видел, он, конечно, нажал на педаль тормоза и отвернул влево передние колеса, насколько успел.

Если бы он не нажал на тормоз, то машина спокойно прошла бы мимо. Но зажатые намертво задние колеса пошли юзом, их заносило вбок, и они стремительно надвигались на нас.

Больше я ничего сделать уже не могла, я только откинула голову в сторону и подтянула Шарапову к себе. Черное колесо ударило Шарапову по боку, и машина тут же остановилась.

Я не сразу смогла подняться.

Лежала на откосе, а мои ноги, раскинутые циркулем, где-то вверху по-прежнему цеплялись носками сапог за края обочины. Опираясь руками, я сползла на дорогу. Увидела на снегу свою шапку, кое-как надела ее и уже потом поднялась на ноги.

Шарапова не шевелилась. Я не беспокоилась, догадываясь, что у нее шок, шок от испуга. Резиновая покрышка колеса плашмя ударила ее по боку, ударила не сильно. Руками удерживая Шарапову, я хорошо ощутила толчок — серьезно пострадать она не должна была.

Шофер, выскочивший из машины, стоял возле нас, застывший как столб.

Я наклонилась, подхватила Шарапову под мышки. Тогда она сама, цепляясь за колесо, встала вначале на колени, потом на ноги. Повернулась ко мне, качнулась. Я хотела ее поддержать, она отшвырнула мою руку.