Михаил Михеев - Поиск в темноте

До магазина я добиралась обычно на такси. Причем просила шофера проехать не главной улицей, где и стоял магазин, а по смежной улочке, — там находился еще газетный киоск, куда я заглядывала попутно, а затем, минуя киоск, проезжала по переулку, мимо тупичка с домиком Тобольского, и уже потом заворачивала за угол к промтоварному магазину.

Так я сделала две пустые поездки, на третий раз мне повезло — я увидела «газик», стоявший на этот раз возле самого крыльца дома в тупичке.

Такси я отпустила возле промтоварного магазина, незаметно оглядела улицу, зашла в магазин. Поинтересовалась дверными замками на витрине и наборами напильников, выбралась на улицу, еще раз огляделась, как партизанка, только что наклеившая на стену антифашистскую листовку, и направилась в знакомый тупичок.

Еще издали убедилась, что «газик» пуст. На кухне у Тобольского горел свет, шторы на окнах были задернуты, следовательно, из дома меня заметить не могли.

Я обошла вокруг «газика».

Конечно, это был уже старый, много послуживший ветеран, ободранный и неухоженный, — по внешнему виду машины я составила негативное мнение о ее хозяине. На крыльях были вмятины, которые мало-мальски радеющий за свой автомобиль водитель мог бы без труда выправить несколькими ударами молотка. Осторожно нажала на ручку, дверка открылась, я увидела затертые ободранные сиденья. На ветровом стекле полоской изоленты была приклеена картинка — цветная литография, вырезанная из какого-то зарубежного журнала, — розовенькая девушка сидела за рулем громадного, как танк, роскошного лимузина, открыв дверку, она улыбалась зрителю фотогенично и профессионально. Фотограф был специалист, понимал особенности «жанра». Не думаю, чтобы у водителя «газика» хватило вкуса выбрать эту картинку из числа многих подобных, рассыпанных по страницам рекламных буклетов, — голая девчонка и ладно!

Я пару раз взглянула на номер машины, зная, что уже завтра буду знать о шофере все, что сумеет узнать для меня служба Бориса Борисовича; но сегодня, сейчас мне хотелось взглянуть на самого водителя, составить собственное мнение, попутно взглянуть на вешалку на его дубленке, хотя гардеробщик из «Капелек» говорил вроде про поролоновую куртку, но он мог и запамятовать, вот только вешалку на болтиках он сам придумать не мог.

Я поднялась на крыльцо, прошла темные сени, где сбоку горкой были сложены распиленные на дрова доски. Нащупала дверную ручку, постаралась придать лицу спокойное, непринужденное выражение. Толкнула дверь, спросила: «Можно?» — и, не дожидаясь ответа, вошла.

Они сидели на кухне вдвоем. Скатерть на столе была сдернута набок, стояла ополовиненная бутылка «Столичной», стаканы, хлеб на тарелке, ломтики нарезанного лимона. Торчало ребро крышки вскрытой консервной банки. Печь не топилась, и на кухне было прохладно.

— Женя?… — Тобольский поставил стаканчик и поднялся мне навстречу.

Водитель «газика» сидел спиной к дверям. Он вначале взглянул на вскочившего Тобольского, потом повернул голову ко мне и уже затем развернулся на табурете сам.

Лицо у него было круглое, темное, глаза черные, нос крупный, чуть расплющенный, как у боксера, но для спортсмена чего-то не хватало в его лице, выражения спортивной собранности, что ли. Видимо, он только что выпил и сейчас жевал — на губах была заметна полоска томатного соуса.

Я остановилась у двери.

— Помешала?

— Что вы? — Тобольский подошел ко мне. — Как раз вовремя. Давайте вашу шубку. А то у нас была скучная мужская компания втроем.

— Втроем? — я взглянула на дверь в комнату.

— Втроем! — подтвердил Тобольский. — Двое мужчин и бутылка — куда скучнее. И вот появляетесь вы — мимолетное видение.

Пока он устраивал мое пальто на вешалке, я присмотрелась к дубленке, которая там висела, рядом с курткой Тобольского. Об этой дубленке поминал и Максим. Но сверху на ней висела меховая шапка, мохнатая собачья шапка, и закрывала от меня вешалку на дубленке.

Шофер продолжал сидеть, хорошими манерами, как видно, он не отличался и разглядывал меня с нагловатым усмешливым любопытством. Да и вообще, что он мог подумать обо мне хорошего, коли я сама заявилась сюда без приглашения, а такие особы встречались здесь ему, видимо, не раз.

— Это — Виктор Брагин, — представил его Тобольский. — Потомственный шофер, и отец у него шофер, даже мать на бензоколонке работает.

Я кивнула Брагину, подняла руки, чтобы поправить волосы. На мне была белая пушистая водолазка, взгляд черных глаз Брагина скользнул с моего лица вниз по водолазке и джинсам. Оценив мою фигуру, Брагин вновь с нагловатым любопытством принялся рассматривать мое лицо…