Алекс Норк - Еще не вечер

— Каким образом?

— Показать исчерпывающую, высокопрофессиональную работу следствия. Давай, поэтому, не грузись лишними мыслями и действуй по нашему плану.

Молодой человек повеселел:

— Свободен?

— Свободен.

Оставшись один, прокурор хотел было внимательно перечитать заключение медэкспертизы, но вспомнил о приятном — обещании перезвонить Маше Шестовой.

Сначала подошла секретарь, затем он услышал обращенный к кому-то мелодичный голос:

— Передайте этому обормоту, за дохлую статью в номер я ему голову оторву. Алло?

— Госпожа Шестова, нельзя так громогласно объявлять свои преступные замыслы. Мне прямо сейчас выписать ордер или вы предпочтете лично дать объяснения?

— О, господин прокурор! Очень приятно вас слышать. Если я раскаюсь в этом преступном намерении и дам признательные показания еще по нескольким, мне зачтется?

— Вплоть до незаключения под стражу.

— Тогда в восемь вечера. Вы легко доберетесь от своего дома пешком в наше уютное полуподвальное помещение.

Прокурор попросил секретаршу принести чаю и принялся внимательно изучать медицинское заключение.

Спокойствие пришло — неожиданное и словно чужое со стороны, — тупое, остановившее чувства и мысли.

Кроме одной — сделать уже ничего нельзя.

Время встало…

Снова пошло.

От другой мысли — холодной, как этот воздух перед рассветом, и такой же от всего независимой: надо восстановить справедливость, иначе мир окончательно потеряет себя.

Мир может зависеть от одного человека.

Новый шеф Владимиру нравился: легкий и действительно искренний, а не с той нарочитой непосредственностью, которой любят прикрываться некоторые начальники. К тому же, по всему ясно — отличный профессионал. С предыдущим «главным» проблемы, правда, тоже не возникали, корректный был человек. Но дистантный, с ощущением своего серьезного уровня; терпеть не мог повторять дважды, казарменный несколько стиль держал, холодком от него отдавало. И предупреждал напрямую: возиться с проверками не станет — сами заботьтесь, чтобы никаких компроматов на вас было, выставить из прокуратуры он всегда способ найдет. В мэрии его даже очень побаивались, хотя делишки свои обделывали. Но как-то он рулил ими, чтобы не зарывались.

У собора Владимир остановился, осмотрел брюки, поправил галстук.

Робость некоторая возникла — со священниками никогда разговаривать не приходилось, и, почти индифферентный к религии, относился он к ним, как к людям другого, малопонятного мира, отдаленного от привычного еще больше, чем мир, например, театральных кулис или иной какой-то экзотики.

Мысль озадачила — а как до этого настоятеля добраться, а если служба в храме идет?

Внутри… нет, службы не было.

Десятка два человек на большом пространстве.

Подсвечники массивные чеканной выделки, дорогие оклады икон, огромный иконостас — торжественно очень.

Та небольшая церковь у леса в сравнение не идет.

Служка какой-то сбоку продает свечи; в секциях лежат разные, цена по размеру.

Владимир подошел и тихо представился.

Тот не с первого раза понял, чего он хочет.

Потом понял, попросил подождать.

Быстро очень вернулся, следом за ним шел другой — в строгой черной одежде, шапочка с красным вышитым крестиком.

Владимир снова представился и услышал: «пойдемте».

Прошли из зала в боковой проход, лесенка вверх металлическая, старая очень, но крепкая еще и отменно начищенная.

Поворот по лесенке, снова вверх…

Дверь.

Провожатый вошел первым.

Владимир, следом за ним, оказался в маленькой темноватой прихожей.

Стало светлей от отодвинутой занавески, он ступил на порог комнаты средних размеров, дверь у противоположной стены вела далее во второе какое-то помещенье.

Тут похоже на кабинет: стол письменный с бумагами, кресло — обычное офисное — и два таких же для посетителей по другой стороне стола. Скромно вполне, непримечательно.

Провожатый постучал в ту дальше дверь, надо понимать — во внутренние покои, что-то ему ответили, он всунулся, прикрыв дверь за собой.

Скоро совсем она широко отворилась, вышел человек — небольшой, толстоватый, в простой темно-серой рясе, волосы седые, не особо учесанные, и такая же неприбранная борода.

— Здравствуйте, присаживайтесь, — хозяин проворно устроился за своим рабочим столом, — вы, полагаю, в связи с убийством?

— Совершенно верно, я бы хотел задать вам несколько вопросов о личности погибшего. Не очень вас этим обеспокою?