Алексей Макеев: Капитан пиратского брига

– Сейчас я с джипом разберусь. – Крячко до отказа выжал педаль, одновременно выкручивая руль верной своей машины.

На доске появилась новая фигура – судя по всему, черный ферзь. "Мерседес" – машина довольно тяжелая. К тому же энергия движущегося тела определяется не столько массой, сколько скоростью, а Крячко имел солидную скорость! Развернувшись в безумном пируэте, "Мерседес" багажником впилил точно в капот разворачивающегося джипа, разворотив тому мотор. А сам, используя инерцию и энергию столкновения, понесся, как ни в чем не бывало, за стремительно удаляющейся сиреневой "девяткой", уносящей раненого, но живого Баранова.

– Станислав, ты настоящий ас, – потрясенно выдохнул Гуров. – Это автородео какое-то!

– Ремонтировать старичка будешь за свой счет или с Петром на пару? – ехидно поинтересовался донельзя довольный Крячко. – Держись крепче, включаю форсаж. Сейчас мы эту стервь догоним.

Мотор "Мерседеса" взревел на сверхвысоких оборотах, машина буквально летела над разбитым осенним проселком, жалобно дребезжа и вот-вот собираясь развалиться, но "девятка" вдруг стала приближаться так быстро, словно и вовсе остановилась.

Пассажиры "девятки" тоже не обошли вниманием этот факт. И сделали выводы. Бандиты понятия не имели, кто преследует их, но, после того, что случилось с джипом, не сомневались – враги!

Ветровое стекло "Мерседеса" вдруг покрылось сетью мелких паутинных трещин. С дырочкой посередине. И еще одной такой же сеточкой.

– Стреляют, стервы. – Гуров повернул голову и с ужасом увидел, как лицо Крячко покрывается меловой бледностью. – Что?! Зацепило?!

– Не тренди, – со стоном не сказал, а прямо прошипел Станислав. – Похоже, перебита левая ключица. Продержусь с полминуты. Потом вырублюсь. Высовывайся из дверцы и бей гадам по правому, понял, правому заднему. Это шанс…

Голос друга слабел, и Лев представил, какую же адскую боль терпит сейчас Станислав, из последних сил, одной рукой управляя машиной.

Гуров распахнул дверцу и, вытащив "штайр" – понадобился-таки, – перевесился наружу, удерживаясь в прыгающем "Мерседесе" только ногами и неестественным поворотом туловища. Стрелял Лев Иванович прекрасно и из своей любимой машинки продырявил указанную Станиславом шину со второго раза.

"Девятка" пошла юзом, закозлила и встала, уткнувшись слегка разбитой в столкновении с "Понтиаком" мордой в придорожный столбик. Встал и "Мерседес". Перед тем как потерять сознание, Крячко успел затормозить и выключить двигатель.

Из "девятки" выскочили трое, но Гуров, выбравшийся наружу, Баранова среди них не увидел. "Оставили в машине, – подумал Лев. – Значит, труп или очень плох. Ну вас, милые мои, я жалеть не буду. Получайте за Стасика".

Он сознательно, хладнокровно и точно, как в тире, бил на поражение. Не по ногам. Отнюдь. Насмерть. Как оперативнику эти славоярские бандюги были ему не нужны, а возьмешь их живьем, с гуманными дырьями в резвых ноженьках… Любуйся потом, как адвокаты отмажут! Нет, так надежнее. Прав Орлов, есть в суде Линча свои положительные стороны.

Мордве повезло и здесь, он все же остался жив – пуля Гурова лишь перебила бандиту крестец, надолго отправив в рауш. Шофера и второго братка Лев положил качественно. Правки не требовалось.

И тут он увидел, как из раскрытой дверцы "девятки" выпал человек. Баранов. Лев бегом кинулся к нему.

– Что с тобой?

– Касательное пулевое в плечо, – слабеющим голосом проговорил Виктор. – Но это ерунда. Мордва, когда понял, что от вас не уйдет, финкой пырнул. Тварь, мелочовка, пули на меня пожалел! В живот. Дважды. Я не выживу, я знаю.

Он замолчал на минуту, собираясь с силами.

– Слушайте, полковник, мне уже все равно. Я вам скажу, хоть вы догадались и сами. Правильно догадались. Но… За это спасите Кьюшу, Викторию… Она молодая совсем. Пусть живет! Марджиани убили по моему приказу. Да, мы работали вместе. А идея – моя. Его – связи с янкесами и дойчами. Захотел обойти меня, хапнуть не по рылу… Шантажист проклятый. Рисковать было нельзя. Но клянусь вам, в смерти Переверзева я не виноват, перед смертью не лгут! Задавите Дорошенко. Это упырь… Таким людям на земле не место. Жаль, поздно я это понял! Затонул мой бриг. Как глупо все…

За окном двухместной больничной палаты госпиталя МВД шел легкий снежок, но небо было чистое, светлое, промытое от ноябрьских серых туманов. "Начало декабря, – подумал Лев, – скоро Новый год…"

Соседа Крячко по палате как раз увели на перевязку, и они с Петром Орловым вольготно расположились: один – на кровати соседа, другой – на стуле, в ногах Станислава.