Алексей Макеев: Матерый мент

Мяукнул селектор. Голос Олега окончательно вернул Феоктистова на землю:

– Геннадий Федорович, вас по городскому спрашивает господин Алаторцев. Соединять?

"Видно, на ловца и зверь бежит", – подумал Феоктистов. Разговор получился коротким. Оба понимали, что наболевшие темы надо обсудить при личной встрече. Договорились встретиться у Андрея дома в восемь вечера.

Гуров и Крячко в это время окончательно согласовывали план дальнейших действий. Оба хорошо понимали, что психологическое давление не может длиться вечно, первоначальный шок вскорости пройдет, а резервов усиления у сыщиков не оставалось. Нужно было нанести еще один, решающий удар в стык союза двух негодяев, полностью разрушить их защиту, затрещавшую, как надеялся Лев, изнутри.

Друзья сидели в полюбившемся сквере около церквушки на Пятницкой, на скорую руку перекусывали купленными по соседству гамбургерами, запивая их пивом.

– Пойми, Станислав, если я не совсем невежда в психологических играх, то сегодня – решающий день. Наша сладкая парочка напугана, растерянна, сбита с толку. Они должны очень обозлиться друг на дружку.

– Партнеру, точнее подельнику, ни тот, ни другой не верит совершенно, так? – Крячко стряхнул крошки нахальным воробьям, прыгающим у скамейки, закурил и спросил: – А тебе они поверили?

– Не до конца. Каждый считает, что я веду тонкую игру не только с ним, но и с его, по твоему удачному выражению, подельником. И каждый боится, что другой выторгует больше. На этом и сыграем.

– Как?

– Они должны сегодня встретиться, не выдержать им психологического груза в одиночку. Мы вот с тобой план кампании обсуждаем, так и они в этом нуждаются. При той существенной разнице, что они друг друга ненавидят. Нам нельзя пропустить этой встречи, нужно их накрыть. Поэтому предлагаю: прозвоним и тому и другому часа в три-четыре, говорить ничего не будем, лишь бы установить, где они. Причем в "Грифон" звонишь ты, меня секретарь по голосу узнает. И плотно садимся им на хвост. Я пасу Алаторцева, ты – Феоктистова.

– Два полковника, как примитивные "топтуны"… м-да, – неодобрительно отозвался Крячко.

– Своей принципиальностью ты мне песню портишь. Куда деваться, "наружки" на подхвате у нас нет. Зато автоматически, где они состыкуются, думаю, это в алаторцевской берлоге произойдет, там и мы "под окошками любимыми" встретимся.

– И дальше что? Я покамест не понимаю смысла всего этого, – мрачновато заметил Станислав.

– Сейчас поймешь! Даем им с полчасика пообщаться, выпустить пар и наговорить друг другу гадостей побольше, а затем наносим дружеский визит. Вдвоем. И берем параллельно в разработку. Тебе предлагаю Алаторцева, у меня на эту гниду идиосинкразия, боюсь, поведу себя неадекватно. Получается такая импровизированная очная ставка в неформальной обстановке, а что без протокола – переживем. Как древние говорили, истина дороже! И расколются они у нас с тобой, как голубая чашка в одноименном рассказе детского писателя Гайдара. Начнут топить друг друга, а утонут оба.

– Знаешь, и впрямь может получиться, – одобрил после некоторого раздумья Крячко. – Если они сегодня состыкуются.

– А если нет, придется завтра "топтунами" повкалывать, и так вплоть до победного конца. Трепотня закончилась, каждый знает свое место и маневр!

Андрей Алаторцев и Геннадий Феоктистов сидели друг против друга на той же кухне, где сегодняшним утром Лев Гуров пытался психологически сломать хозяина. На столе стоял изящный хрустальный графинчик, наполовину заполненный розоватой "несмеяновкой" – любимым напитком российских биологов, тарелка с аппетитными маленькими бутербродиками, крупно порезанная лососина. Алаторцев наполнил градуированные мензурки, пить из них в ученых компаниях считалось высшим шиком.

Разговор развивался тяжело, оба собеседника с трудом оставались в рамках приличий. Лев не ошибся в расчетах, каждый из двух негодяев винил в сложившейся пиковой ситуации "партнера". Выпили по второй. "Вот ты и покойник, голубчик мой, – подумал Андрей, глядя в лицо Феоктистова и круто, очень круто посыпая солью бутерброд с консервированными анчоусами. – Жаль, никогда ты, дружок, не узнаешь, отчего издохнешь через полчаса. Пора тебя, милый, выпроваживать, мне здесь труп не нужен. И – шито-крыто!"

– Что это вы, Андрей Андреевич, соль, ровно верблюд, лопаете? – поинтересовался Феоктистов, из последних сил сдерживая острое желание немедленно проломить этой твари башку. Разговор затянулся, пора было… приступать. Руки его непроизвольно сжались в кулаки.