Алексей Макеев - Матерый мент

Капитан кивнул, он был полностью согласен с такой версией.

– Но запах! – Гуров даже сплюнул от раздражения. – Как можно не почуять было? Что, нос у нее цементом залило?!

– Это как раз понятно, – ответил капитан. – Дверь из тамбура в бокс на магнитном уплотнителе, с прокладкой резиновой, как у холодильника. И открывалась наружу, из бокса в тамбур то есть. Она зашла, когда там полнехонько газа было, в боксе. Но запаха не унюхала из-за уплотнения. Стояла прямо перед дверью, щелкнула выключателем и… Я еще не говорил – обгорела она уже мертвая, это и наши эксперты говорили, и врач из Склифа подтвердил. У нее череп раскроен был и все ребра всмятку. Дверь при взрыве распахнулась и ее убила.

Гуров жестом отозвал в сторону Крячко и капитана, затем к ним присоединились оба пожарных. Под ногами хрустело стекло. Лев задумчиво поглядел на изуродованное здание и спросил, ни к кому конкретно не обращаясь:

– Допустите, что здесь не несчастный случай, а злой умысел. Как, по-вашему, его можно было осуществить? Какие следы мог оставить преступник и можно ли их обнаружить?

После недолгой паузы первым ответил капитан:

– Не так уж сложно, если быть уверенным, что никто раньше времени не откроет дверь бокса. Преступник приоткрывает вентиль горелки или ослабляет хомутик на штуцере, словом, создает в изолированном пространстве утечку газа. Затем при выключенном внутреннем освещении надкалывает баллон электролампочки, обнажая спираль. Или чуть выкручивает ее из патрона, делает искусственную "соплю". Или что-то подобное, я не электрик. Но первый вариант – самый надежный. Теперь через какое-то время, когда газа наберется достаточно, при включении света из тамбура спираль мгновенно сгорит и воспламенит газовую смесь.

– Если цель злоумышленника не только взрыв и поджог, – вмешался Крячко, – но и убийство конкретного лица, Кайгуловой, он должен твердо знать, что именно она первой после него зайдет в тамбур и повернет выключатель. И должен представлять, когда, хотя бы приблизительно.

– После того ада, который там творился, – опять вступил капитан, – ни о каких отпечатках пальцев и прочих следах речи быть не может. Если кто-то видел, как преступник выходил из бокса… Но даже это ничего не доказало бы!

Пожарные переглянулись и согласно закивали. Затем один из них робко поинтересовался у Гурова:

– Но почему умысел? Мы-то знаем, такое сплошь и рядом случается. И пострашнее бывало.

– Потому что я доверяю математике. Случайная утечка? Хорошо, вероятность невелика, но значима. Одна сотая, скажем. Случайная искра? Та же сотая, к примеру. Но вероятности двух одновременных событий перемножаются. Считайте сами. А если учесть, что за неделю второй человек из одной лаборатории умирает насильственной смертью, то и вовсе получается… Плохо получается.

Гуров оглядел стоящих рядом людей и тихо, но очень внушительно произнес:

– То, что я сейчас сказал, должно остаться между нами. Ни слова никому, особенно прессе. Дело это я у вас, капитан, забираю. Начальству в отделе скажете, что им займется Главное управление Уголовного розыска. За телом приедут наши эксперты, – он помолчал, пожал руки капитану и пожарным. – Поехали, Станислав. Здесь больше делать нечего, мне еще надо генералу позвонить, если он новости не смотрел, то, скорее всего, ничего не знает. Завтра встречаемся утром у Петра. Дела пошли вразнос.

Провожая взглядом сыщиков, капитан облегченно, довольно улыбнулся.

Встреча Гурова, Крячко и Петра Орлова продолжалась уже больше часа, обстановка в генеральском кабинете понемногу накалялась. А атмосфера задымлялась. Лев Иванович не выдержал и только что стрельнул у безотказного Станислава сигарету. В пепельнице уже лежало два крячковских окурка. Орлов с явным отвращением посасывал карамельку.

– Я тебе все подробно доложил, и Станислав со мной согласен, – Гуров помогал себе, выразительно постукивая правым кулаком по коленке, – но еще раз, самую суть, а ты возражай по ходу дела. Поправляй! Алаторцев – один из тех, кто точно знал о собаке, – раз! Он говорил с Ветлугиным, после чего у того резко испортилось настроение, – два! Что речь шла о докторской Алаторцева – вилкой на воде писано, а сам Алаторцев вышел из закутка очень недовольный – три!

– Упомянутое Кайгуловой слово "наркотики" ему всю рожу перекосило, сам видел, – это четыре! – поддержал друга Крячко.

– Ты, Петр, сам говорил: после разговора с Валентиной Ветлугиной на поминках перекосило уже Кайгулову. Что, кроме рассказа о последних минутах шефа? Не паровые же котлы они обсуждали! А она – любовница Алаторцева, значит, и он все узнает, по крайней мере, вчера – пять! – Гуров даже привстал со стула. – Он подписывает Кайгуловой разрешение на вечернюю работу и точно знает, что та остается одна и пойдет в бокс, – шесть!