Алексей Макеев - Театр одного убийцы

– А сейф вы хотя бы запираете? – Сыщик ехидно посмотрел на Воронцова.

– Конечно. А как же иначе? – удивился Воронцов. – Зачем его тогда вообще ставить?

– Это не вам у меня, а мне у вас нужно спрашивать! – резко ответил Гуров. – Револьвер именно из этого сейфа пропал.

– Да-да, конечно. Извините, – растерянно проговорил директор и в волнении скрестил между собой пальцы рук. – Действительно, дурацкий вопрос.

– Помолчите, пожалуйста, – оборвал его сыщик и достал из кармана носовой платок. – Сядьте в свое кресло и подождите, пока я не закончу.

Гуров накинул платок на ручку древнего шкафа и, повернув ее по часовой стрелке, широко распахнул. Оказалось, что внутри шкаф состоял из нескольких отдельных ячеек, разделенных, в свою очередь, горизонтальными перегородками. Две нижние ячейки были без полок, и одну из них занимал небольшой сейф самой простейшей советской системы – металлическая Т-образная ручка и простой внутренний замок.

Увидев сейф, Гуров поморщился и присел на корточки. Сыщик старался отыскать на поверхности сейфа следы взлома или небольшие свежие царапины, которые часто остаются на подобных конструкциях, если их вскрывают отмычками. Однако ни того ни другого на дверке сейфа и замке не было. Сам несгораемый шкаф, конечно, выглядел изрядно потрепанным, но свежих механических повреждений на нем не оказалось. Гуров распрямился и, подойдя к столу Воронцова, по-хозяйски снял трубку телефона.

– Петр, высылай в театр группу экспертов, – потребовал он, едва генерал ответил на звонок.

– Какого черта, Лева, ты там делаешь? – завопил в трубку Орлов. – Я же запретил тебе и близко подходить к этому театру! Тут приходится как белке в колесе вертеться, чтобы его от ареста оградить, а он, будто нарочно, сам голову в петлю сует и мою под топор подставляет. Марш сейчас же из этого гребаного театра, или я на тебя взыскание наложу!

– Да мне на это наплевать. Хоть увольняй, – парировал Гуров. – Если ты не в состоянии оградить от нападок меня и мою жену, да еще и ставишь идиота на ведение этого дела, то я сам всем займусь. Могу и без твоей помощи! А сейчас, если хочешь узнать, откуда взялся револьвер, из которого убили Левицкого, высылай экспертов в театр. Пусть пальчики ищут.

– Ты вышел на след револьвера? – недоверчиво спросил Орлов.

– Не только вышел на след, но и сейчас беседую с его хозяином, – усмехнулся сыщик. – Присылай своих людей к Воронцову. Только не раньше чем через полчаса. Я тут еще не закончил.

– Докладывай! – тут же потребовал генерал.

– А вот хрен тебе! – отрезал Гуров. – Меня тут не должно быть, а значит, и не было. Пусть тебе Свиридов докладывает.

– Я отстранил его от дела, – растерянно пробормотал Орлов. – За нарушение тайны следствия.

– А почему не тайны исповеди? – отрезал сыщик. – Значит, пришли кого-нибудь другого.

Гуров положил трубку и обернулся к Воронцову.

– Что же, рассказывайте, Владимир Владимирович, как вы обнаружили пропажу револьвера, – улыбнулся он. – А заодно не забудьте поведать, как вас посетила гениальная мысль вообще вспомнить о хранящемся в сейфе оружии!

Воронцов посмотрел на сыщика испуганными глазами. Из разговора Гурова он прекрасно понял, что тот общался со своим начальником. И характер разговора не оставлял никаких сомнений по поводу их отношений.

Директору театра, конечно же, не раз приходилось слышать о крутом нраве мужа своей ведущей актрисы. Но Воронцов считал все эти разговоры не более чем досужими сплетнями. Оттого и испугался, когда увидел в деле «крутость» полковника. И подумал, что такой человек может легко и голову свернуть, забыв о том, что он сотрудник милиции, а значит, должен действовать строго в рамках закона.

Гуров едва сдерживал довольную улыбку, наблюдая за реакцией Воронцова. Сыщик, конечно же, мог поговорить с Орловым наедине, попросив хозяина кабинета выйти на пару минут, или же выбрать для разговора с генералом более мягкий тон. Но он хотел этим разговором именно запугать Воронцова. И, похоже, добился своего.

– Даже не знаю, с чего начать, – робко пробормотал директор театра. Этот детский наивный испуг в глазах почти шестидесятилетнего мужчины выглядел настолько глупо, что сыщик поморщился.

– Начните сначала, – посоветовал он хозяину кабинета. – И не разбегайтесь, прыгайте…

Воронцов несколько секунд внимательно рассматривал ногти на своих руках, будто собираясь с мыслями, а затем начал свой рассказ. Получилось у него довольно складно. Но именно эта гладкость и логичность рассказа насторожила Гурова.