Николай Леонов: Деньги или закон

Когда столпились в дверях, кто-то негромко проговорил:

- Недолго билася старушка в злодейских опытных руках!

Гуров открыл дверь кабинета, следом вошел Крячко, спросил:

- Чего изволите?

- Ищи Котова и Нестеренко.

- Да ведь бывшие...

- Неважно. Они прирожденные сыщики, а брать из МУРа неизвестно кого я не собираюсь. Теперь докладывай.

- Когда я приехал на место, там уже работала группа МУРа. Врач писал первичное заключение. Выстрел произведен в спину из "Макарова", пуля прошла насквозь, ее обнаружили в одном из деревьев, стреляли с восьми метров, умер сразу. Вскрытие, как говорится, покажет. Использован глушитель.

- Точно, прямо в сердце, - заметил Гуров.

- Убийца перед выстрелом стоял твердо, следы четкие.

- Сколько человек ночует в доме?

- Сегодня пятеро: служанка, дворник, дворецкий, брат хозяина (его и убили) и невеста убитого. Слуги приходят к девяти, это когда хозяина с хозяйкой нет, если ночуют, распорядок иной, - Крячко взглянул на Гурова. - Выводы? Как всегда: и в хрущевке, и во дворце берет всегда свой.

- Что в сейфе?

- Примерно миллион валюты, коробочки с камушками. Есть тайник, но он пуст.

- Ты не выяснил, почему такие деньги в домашнем сейфе?

- Не у кого выяснять.

Коротко постучав, пришли сутулый, внешне похожий на третьеразрядного карманника, отставной подполковник Григорий Котов и отставной полковник-розыскник, высокий, с выправкой строевого офицера, Валентин Нестеренко. Уволили их под горячую руку уже много лет назад, работали они в частном сыскном агентстве, иногда помогали Гурову. Предлагали им вернуться, все звания, регалии, выслугу восстановить, но "хлопцы" косо глянули друг на друга и отказались. И дело не в том, что Гуров, обычно работающий по особым заданиям, денег никогда не просил, но умел сделать так, что средства на бензин и врачей у группы имелись. Деньги нужны, против правды не попрешь, но оперы привыкли к Гурову и Крячко, знали, лишнего писать не заставит, а на слово всегда поверит.

Пришел заместитель начальника МУРа генерал Соболь.

- Дерьмовая публика, - сказал Крячко, - одни рожи, и все приказывают, красуются. Зачем столько начальства приезжает - театр абсурда.

- С осмотром успели? - спросил Гуров.

- Основное успели: "пальчики" сняли, следы сфотографировали, слава Богу, начальство позже навалилось.

- Хозяин где?

- В реанимации. Он позже приехал, прошел в кабинет, сейф был открыт, ключи в замке. Мужик в кресло опустился, - я, честно, подумал, - растерялся человек, а врач пульс пощупал, приказал кардиограмму сделать, и увезли.

- Ключи изъяли? - спросил Гуров.

- А то... Неродные, но выполнены классно, в замке ни одной царапины.

- Как проникли?

- Парк обнесен забором, внешних повреждений нет, сигнализация не сработала. Подкоп не обнаружен, окна, двери в полном порядке.

- Цвет московского розыска в сборе, - усмехнулся Гуров. - Грех не поднять это дело.

- Сдается мне, - задумчиво сказал Крячко, - тут дело семейное.

- Да... Хозяин прошел мимо мертвого брата, не остановился, - покачал головой Гуров, - а увидел открытый сейф и отправился в реанимацию. Что взяли из сейфа? Я не политик и не финансист, но мне известно, кто такой Туров. И я не знаю, что может этого человека остановить.

Илья Ильич Туров, которого за глаза все называли Туром, был среднего роста, с непропорционально большой головой, покрытой рыжими короткими волосами, держала голову могучая шея, переходящая в широкий торс, при длинных сильных руках и коротковатых мощных ногах. При всей, казалось бы, своей внешней несуразности он был если не красив, то интересен, скорее даже значителен. Создавали такой образ огромные, широко расставленные глаза, неукротимая мощь и энергия, исходившие от этого человека.

Русь богата людьми неординарными, настойчивыми, упорными. Самый давний, дореволюционный Тур был как раз из них. К 17-му году он владел во Владивостоке тремя мануфактурными магазинами, а когда все рухнуло - дожидаться конфискации не стал, собрал в специально сшитый холщовый пояс накопленное золотишко - пятьсот империалов с профилем царя, купил на всю семью хорошую липу и лихо протырился в европейскую Россию, осев неподалеку от Новгорода.

Наступил нэп, дедушка удвоил состояние, но в 29-м приказал товарищ Сталин нэпу каюк - и дедушка снова обзавелся подделкой, благо рабоче-крестьянская милиция взятки не чуралась со дня своего основания. Перебрались под Москву, дед поселил семейство в брошенную развалюху и стал регулярно ходить на все горлопанские собрания. Это дало свой ожидаемый результат: в 1932-м, когда старшему сыну исполнилось уже семь лет, дедушку под чужой пролетарской фамилией приняли в РКП(б) и открылась ему невиданная дорога. К началу войны с немцами дед был одним из самых уважаемых в районе людей, руководил совхозом имени товарища Ворошилова. Совхоз был свиной, полезный, поэтому мобилизации дед благополучно избежал.