Николай Леонов - Мы с тобой одной крови

Когда братьям исполнилось одному двадцать восемь, а другому восемнадцать, между ними состоялся первый и единственный в их жизни разговор по душам.

– Ты уже взрослый мужик, брат. Мы свое оттерпели, пора определяться, – сказал Борис, разливая чай.

– Я с рождения взрослый, а решать тебе. Несмотря на разницу в возрасте, они были очень похожи, младший догнал ростом, крепкие сухощавые парни, лобастые, немногословные, скупые в движениях, с простоватыми русскими лицами, сероглазые. Хоть братья ни разу не брали в руки оружия, в округе их побаивались, а залетные уголовники часто принимали за своих. Наверное, последнее объяснялось тем, что братья хотя не только не сидели и ни разу не привлекались, но жили по законам “зоны”: никому не верь, никого не бойся, никогда не проси.

– Воровать мы не будем – верная тюрьма, я знаю, – сказал Борис. – На службе меня далеко не пустят – чужой. Думал через комсомол либо партию толкнуться – та же банда, целовать и лизать надо, а у меня язык шершавый.

– Ты говорить не умеешь, – вставил младший. – Я тоже думал: для нас в этой жизни одна дорога оставлена – в холуи.

– Не пойдем. – Борис допил чай, братья убрали со стола, помыли и вытерли посуду, вновь уселись за покрытый чистой клеенкой стол.

– Только самая верхушка жирует, и там половинка перевербована и ссучена, любого стука боятся, а еще выше я не заглядывал, да нам и ни к чему. Если мы в этой халупе тянуть от зарплаты до зарплаты не согласны, надо рискнуть. Только вдвоем и только один раз.

– А промажем, так вышка, – не спросил, сказал утвердительно Сашка. – Я согласен, потому как это тоже не жизнь.

– Я в этом деле понимаю, мы парни подходящие, на учете не состоим, агентуры под нами нет, где взять, я найду, остается решить, как деньги реализовать, чтобы не засветиться. Но сначала надо с твоей армией решить, твой год призывают, а ждать тебя силы нет.

– Я “белый билет” получил.

– Молоток! Как удалось закосить?

– Сами дали, чего-то нашли... Этот, с молоточком, что психов определяет. В позвонке чего-то нащупал, по кабинетам водил, другим лечилам показывал.

– Чего молчал? – Борис забеспокоился. – Операцию предлагал?

– А чего болтать? Он много чего предлагал, о наших матери с отцом расспрашивал, вроде наследственное у меня.

– С головой?

– Черт его поймет, говорили: нога может начать сохнуть. Правая нога у меня как отмороженная.

– Чего молчал, – возмутился Борис.

– У тебя забот мало? – Сашка поморщился. – Может, обойдется.

Не обошлось. Нога у Александра все усыхала, слушалась хуже, потом вообще отказала, пришлось встать на костыли. Врачи говорили разное: одни настаивали на ампутации, другие утверждали, что ногу можно спасти, надо лишь настроиться на долгое лечение.

Братья терпели с рождения, копили злость на мир, который с детства бил их без передыху. Конечно, с чем сравнивать: было много людей, живущих и похуже братьев.

Борис получил майора и приличный оклад, Сашка стал инвалидом первой группы – на жизнь хватало. Только жизнь такая братьев совершенно не устраивала.

Ни врачи, ни экстрасенсы, даже колдуны помочь младшему не могли – нога мертво гноилась.

Но бесплатная советская медицина ничего, кроме как отрезать кусок отмершего тела, предложить не могла. Система отстреляла, пересажала, изничтожила талантливых, да и просто профессиональных людей во всех областях, и медицина не составляла исключения.

Горбачев начал перестраивать, пытался из танков наделать сеялок и швейных машинок, но заряжающих и наводчиков сохранить. Что у нас получилось – известно.

Когда в Москве начали постреливать, затем стрелять азартно, майор Галей, изъяв у преступников несколько пистолетов, не сдал их любимой власти, а сохранил для себя – так, на всякий случай. Начались бесконечные перетасовки спецслужб, их соединяли, разъединяли, переименовывали, сокращали, и очень быстро майор Борис Галей, человек замкнутый, без блатных связей и покровителей, оказался крайним. Ему предложили сдать дела, кадровик даже тяжело вздохнул:

– Ты, Борис, самым надежным у меня был. А что я могу? Приказано сократить энное количество единиц. У одного дядя имеется, у другого сосед, третий жене генерала потрафил. А ты единица, никем не защищенная. Иди в коммерческие структуры, такие там нужны, деньги платят приличные, не то что у нас.

Бориса взяли в одну из фирм охотно. Оклад положили приличный, и стал он охранять шустрых пацанов, разъезжающих на шикарных иномарках. В доме Галеев появился достаток, жизнь текла тихо, однообразно. Борис уходил на работу, Сашка хозяйничал по дому, готовил еду, прибирал.