Николай Леонов - Мы с тобой одной крови

Ильин вернулся на землю. Человек этот неуправляем, его надо все время держать за горло, иначе загрызет. Сейчас он сотрудничество предлагает, а представится возможность – пристрелит в момент.

– Ты кое-что обещал, а не выполнил. Как понимать?

– Как не выполнил? – удивился Галей. – Я слово свое всегда держу. – Он пересек гостиную, открыл дверь в прихожую.

Ильин напряженно следил за убийцей, когда он исчез из поля зрения, почему-то занервничал. Из прихожей донесся смех Галея и его сухой, словно выстрел, окрик:

– Стоять, мать твою!

Полковник вскочил, но Галей уже вернулся. В руке у него был пистолет с глушителем.

– Подбери сопли, мудак! – бросил он небрежно через плечо охраннику, который, стоя в дверях, рвал из-под пиджака запутавшийся в “сбруе” пистолет. – Кто не успел, тот опоздал.

Галей положил свой “вальтер” на стол, подтолкнул его к Ильину.

– Я свое слово держу, господин полковник. Тут он снова повернулся к охраннику, который наконец достал оружие, наставил его на Галея:

– Ты с приятелями скинься, купи свечку, поставь в храме да поклонись в ножки своему шефу. Исключительно из уважения к господину полковнику я оставил вам жизнь, педерасты.

– Класс признаю. – Ильин махнул рукой на охранника, опустился в кресло, выдержал марку, до “вальтера” не дотронулся. – Как же тебе удалось?

– Я так же, как и вы, Игорь Трофимович, профессионал. – Галей налил в бокал минеральной воды.

– Интересно мне взглянуть на человека, который тебя уволил.

– Разве увольняет человек? – Галей усмехнулся. – Будто вы не знаете, что исполняет чиновник, а сокращают единицу. Человеки в таком деле не участвуют. Сейчас, извините, я спать пойду, а вы решайте, как дальше жить будем. Не положено младшему давать советы своему начальству, но ежели вы данную пушку в свою контору на экспертизу пошлете, то жизнь себе сильно усложните. Вы же не думаете, что я имел два “вальтера” одного калибра.

Галей поднялся на второй этаж, где находилась его спальня, и сразу заснул. Ильин продолжал сидеть у камина, размышляя. Убийца абсолютно прав – отдавать “вальтер” экспертам нельзя. Они отстреляют пистолет, проведут сравнительную экспертизу, установят, что “вальтер” в розыске, информация о том, что найдено оружие, из которого был убит депутат Сивков, может уйти на сторону. Какой-нибудь выскочка, стремясь выслужиться, доложит наверх.

Хорошо, с пистолетом повременим, рассуждал полковник, а что делать с Галеем? Уж больно заманчиво его предложение. Сегодняшней ночью жизнь не кончается, парню цены нет, никто не режет курицу, несущую золотые яйца.

Полковник Ильин не заметил, как перестал называть убийцу убийцей, и отношение контрразведчика к Борису Галею в корне изменилось.

Выяснилось, что у Бардина был микроинфаркт, врачи не разрешили ему переехать на квартиру, держали в госпитале, тем более что время совпало с похоронами Ирины и боялись нервной встряски и рецидива. На похороны Гуров не поехал, понимая, что поступает безнравственно, но после недолгой борьбы профессионал оказался сильнее человека. Сыщик не хотел светиться перед людьми Ильина, которые на кладбище обязательно будут. Полковнику милиции, пусть он и знаком с погибшей в автомобильной катастрофе, – а такова была официальная версия, – нечего делать на похоронах, если между покойной и Гуровым не было ничего больше, чем просто знакомство.

Звонил Иона Доронин, приглашал на поминки, получив вежливый отказ, возмущался, заявил, что ошибся в Гурове, который обыкновенный мент, и бросил трубку.

Звезда телеэкрана Александр Турин послушно “болел” радикулитом, лежал дома, и никто его не беспокоил. Он даже возмущался: мол, как быстро проходит земная слава. Гуров посоветовал ему сплюнуть через левое плечо, намекнул, что славу в отличие от жизни можно вернуть, а радикулит – болезнь не смертельная.

Ни Галея, ни его “Жигулей” Гуров не искал. Тот факт, что труп и машина не обнаружены, доказывал, что Ильин и его компания от своего замысла не отказались и наступившее затишье следует расценивать как затишье перед бурей.

На кладбище, где хоронили Ирину, сыщик не поехал, а в Митино, к гробу Артема Ермакова, и Гурову, и Крячко ехать пришлось. Убили члена группы, и отсутствие на кремации полковников не поняли бы ни свои, ни чужие.

Друзья соблюли все приличия, Крячко даже обнял отца погибшего – растерянного мужчину лет пятидесяти, и они незаметно удалились.