Фолькер Клюпфель: Убийство к ужину

Картина, представшая их взору, совсем не вязалась с происходящим. Карл Шёнмангер величаво восседал за своим столом в свете настольной лампы, льющей мягкий желтый свет. Он медленно поднял седую голову.

— Пожалуйста, обождите еще немного, — произнес он спокойно и сдержанно, будто ничего странного в появлении вооруженных полицейских не видел.

Шёнмангер сосредоточился на странице гроссбуха, лежавшего перед ним, через некоторое время взял в руки черную с золотом перьевую ручку, поставил аккуратную подпись в правом нижнем углу, слегка подул на чернила, заложил тесьму закладки по диагонали, закрыл книгу в темно-зеленом переплете и разместил ее ровно посередине письменного стола. Завинтил колпачок на ручку, положил ее рядом и поднялся.

Все это время никто не шевелился. Четыре пары изумленных глаз были устремлены на хозяина кабинета. Первым от оцепенения очнулся Штробль, который, пошарив по стене, включил верхний свет. Шёнмангер поднялся из-за стола, застегнул пиджак, выключил настольную лампу и зашагал к полицейским.

— Мне надо было завершить расчеты. Крестьяне должны получить свои молочные деньги. Теперь можем ехать, господа, — сказал он и впереди всех вышел за дверь.

Клуфтингер последовал за ним, лишь слегка придерживая Шёнмангера за локоть. Наручники он посчитал делом излишним.

На следующий день чуть позже девяти Клуфтингер появился в президиуме в своем сером национальном костюме, которому, по словам его жены, место в музее. Выспаться он не выспался, зато радовался как ребенок, что времени до обеда хватит на все. Сегодня в конторе будет жарко.

Когда он вошел в приемную, Санди как раз разговаривала по телефону, очевидно, с представителем прессы, которую они сегодня собирали на пресс-конференцию. Она нежно улыбнулась шефу. Штробль, Хефеле и Майер тоже толклись тут и без приглашения последовали за начальником в его кабинет.

Все уже расселись, когда прибежал замешкавшийся Майер:

— Извините, вставлял новую пленку для допроса, а она что-то заедает.

Никто не выразил ему сочувствия. Пусть разбирается сам, времени еще достаточно.

Клуфтингер собирался еще раз пройтись с коллегами по материалам этого дела перед допросом обоих Шёнмангеров, убийцы и его сына. Следовало обсудить и информацию, которую можно дать в прессу.

Настроение у всех было отличное. Еще бы, распутали такое дело! И убийца у них в руках.

— А я готов был поклясться, что это Лутценберг убил Вахтера, — покачал головой Хефеле.

— Я тоже поначалу, — признался Клуфтингер. — А потом сделал ставку на Петера Шёнмангера. И все мы попали пальцем в небо.

— Чего я не понимаю, так это как фотоальбом оказался у Лутценберга? — вставил Майер.

Клуфтингер на секунду задумался.

— Мне представляется следующее. Очевидно, он пришел, когда Вахтер был уже мертв. Сообразив, что в поисках убийцы мы быстро выйдем на его след, если найдем все эти совместные фото его отца с Вахтером, он просто забрал его с собой.

— А мне интересно другое, — бросил Штробль. — Какого черта он приперся на погребение?

Этот вопрос Клуфтингер и сам не раз задавал себе, правда, однозначного ответа так и не нашел.

— Вполне возможно, он жалел Вахтера или хотел отдать старому другу отца последний долг. Но скорее всего он пришел собственными глазами увидеть похороны человека, который уничтожил его отца. Запоздалый триумф, так сказать.

Перед самым обедом к комиссару заглянул Лоденбахер:

— Дело сдел’но. Мы взяли его. Слава Богу!

На пресс-конференции, завершавшей этот день, Клуфтингер нисколько не удивился, когда руководитель управления полиции Кемптен (Верхний Альгой) все заслуги приписал главным образом себе. Только вот в деталях он оказался не силен и все вопросы такого рода перенаправлял к комиссару.

Так было и с вопросом о возможных мотивах шантажа.

— Вероятно, месть. Желание разорить и обесчестить человека, которого Лутценберг считал косвенным виновником ранней смерти отца, — ответил Клуфтингер и счел уместным добавить фразу, которую раньше слышал только в детективных сериалах: — Но эту тайну он унес с собой в могилу.

Клуфтингер нервничал. Он уже и не помнил, когда в последний раз так сдавали нервы в ожидании жены. Несмотря на бурные события последних дней, он даже нашел силы немного прибраться в доме. А теперь сидел на диване и пялился на настенные часы. Без пяти шесть. Она уже давно должна была приехать. Он злился на себя за то, что не выкроил времени и сам не забрал Эрику из аэропорта. После недавнего посещения аэропорта царящая там сегодня беззаботная суета только пошла бы ему на пользу.