Эд Макбейн - На глазах у сорока миллионов

– Этот мужчина говорит, что пришел к вам.

– Ко мне?

– И что он ваш друг.

Синди еще раз осмотрела мужчину и пожала плечами.

– Я его не знаю, – сказала она.

– Нет? – спросил незваный гость.

– Нет.

– Это скверно.

– Послушайте, что это значит? – вмешался Фэарчайлд.

– Ты обязательно меня узнаешь, бэби, – сказал мужчина.

Холодно взглянув на него, Синди заметила:

– Очень в этом сомневаюсь. – Отвернувшись, она пошла прочь.

Мужчина быстро вскочил со скамьи и схватил ее за руку.

– Секундочку, – сказал он.

– Отпустите меня.

– Радость моя, я тебя никогда не отпущу.

– Оставьте девушку в покое, – сказал Фэарчайлд.

– А вот в полицейском дерьме мы здесь совсем не нуждаемся. Исчезни, – отозвался мужчина.

Фэарчайлд сделал шаг в его сторону и поднял дубинку. Мужчина неожиданно нырнул и резко ударил левой Фэарчайлду в живот. Фэарчайлд согнулся, мужчина мощным апперкотом в челюсть отбросил его к стене. Теряя сознание, Фэарчайлд потянулся за своим пистолетом. Мужчина стал бить его ногами по голове и груди. Секретарша завизжала. Синди побежала по коридору, зовя на помощь. Воллнер стоял, сжав кулаки, готовый отразить атаку мужчины.

Но мужчина, повернувшись, только улыбнулся и сказал:

– Передайте Синди, что я еще зайду к ней. – И вышел из офиса.

Воллнер подбежал к телефону. Люди входили и выходили из комнат. Секретарша все еще визжала. Воллнер быстро набрал номер полиции, его соединили с 87-м участком.

Сержант Мерчисон посоветовал Воллнеру отослать избитого полицейского в участок, детектив будет у него сегодня или завтра утром.

Воллнер поблагодарил его и повесил трубку. Руки его дрожали, секретарша продолжала визжать.

В другой части 87-го участка на боковой улице, отходящей от Калвер-авеню, среди трущоб стояло заурядное кирпичное здание, в котором когда-то располагался мебельный склад. Теперь оно громко называлось телевизионной студией. В этом здании каждую неделю, кроме времени летних отпусков, рождалось шоу Стэна Джиффорда.

Было немного странно почти каждый день видеть среди трущоб дюжины высокообразованных, хорошо одетых рекламных и телевизионных специалистов, создающих еженедельный комедийный час Джиффорда. Жители окрестных домов с подозрением следили за процессией творцов; впрочем, передача выходила в эфир уже три года подряд, и они привыкли видеть в своей среде чужаков. Почти никогда не возникало проблем между умниками из центра и жителями окраины, и, возможно, никогда и не возникло бы – в трущобах достаточно проблем и без ссор с телевизионными компаниями. Кроме того, большинство людей в округе любили шоу Стэна Джиффорда и всегда спешили домой ко времени этой передачи. Раз все эти доходяги нужны, чтобы подготовить еженедельное шоу, так почему они должны жаловаться? Это хорошее шоу, и смотреть его может каждый.

Хорошее шоу, которое может смотреть каждый, репетировали с предыдущей пятницы в складе на Северной Одиннадцатой улице, а сейчас было без четверти четыре, среда, а это означало, что ровно через четыре часа и пятнадцать минут на телеэкранах всей страны объявят шоу Стэна Джиффорда, а затем после рекламного ролика послышится вступительная музыкальная тема, после чего из приблизительно двадцати миллионов телевизоров понесется организованный бедлам. Телевизионная сеть, отдавая лучшее время потенциальным спонсорам, оценила, что в каждом доме с телевизором его смотрят по крайней мере двое, а это означает, что каждую среду в восемь часов вечера восемьдесят миллионов глаз уставятся на улыбающегося Стэна Джиффорда, который махнет рукой с экрана и скажет: “Ну что, еще хотите, а?” В устах другого, менее популярного человека – даже произнесенная с улыбкой – такая вводная фраза заставила бы многих зрителей переключить телевизор на другую программу или же вообще выключить его. Но Стэн Джиффорд был очарователен, умен и обладал врожденным чувством комичного. Он знал, что смешно, а что – нет, он мог даже дурную шутку превратить в хорошую, просто признавшись в неудаче кивком или виноватым взглядом на своих поклонников. Он демонстрировал легкость, которая казалась врожденной, и спокойствие, которое могло быть только естественным.

– Куда, черт возьми, пропал Арт Уэзерли? – заорал он как бешеный на помощника режиссера.

– Всего минуту назад он был здесь, мистер Джиффорд, – проорал в ответ помощник режиссера, а затем крикнул: “Тише!”. Восстановив на миг тишину в студии, он сам же ее и нарушил криком: – Арт Уэзерли! Вас ждут в студии, в центре справа!