Максим Есаулов: Недетские игры

– Надо было все-таки его завалить, – вздохнул Джексон. – В другой бы раз они так не шутили.

Когда погрузка бочек закончилась и «шестьдесят шестой» в сопровождении «УАЗа» и «Волги» уехал, Лютый подошел и освободил Шилова. Остальные остались стоять у стены, а его Лютый отозвал с собой в сторону.

– Ну и кто ж ты такой будешь, Гриша? – спросил Шилов, когда они остановились.

– А тебе что, это очень важно?

– Честно говоря, нет. Просто интересно, с кем мы схлестнулись.

– Ну, скажем так, с государством.

Лютый угостил сигаретой. Шилов закурил, пару раз глубоко затянулся. Лютый продолжил:

– До нас дошла информация, что Кальян решил наложить лапу на груз, который очень важен для нашего государства.

– Наше государство теперь торгует наркотой?

Вопрос задел Лютого за живое, и он довольно эмоционально ответил:

– Наше государство занимается политикой. А иногда для этой политики необходимо, чтобы тонна арабского героина была задержана в какой-нибудь благополучной европейской стране. И эта тонна должна туда дойти любой ценой.

– Что ж вы раньше-то Кальяна не грохнули?

– По договоренности с отправителем он обеспечивал безопасность транзита до нашей границы. Так что раньше времени его трогать было нельзя. К тому же, есть еще много нюансов, которые тебе знать не надо.

– Бажанов, например?

Лютый не ответил, но как-то так поморщился, что Шилов и без слов в общем-то понял ответ: Бажанов спутался с Кальяном и, вместо того, чтобы действовать в интересах своей конторы, повел двойную игру.

– Как ты теперь на работе будешь отписываться? – спросил Шилов, и тут же понял, что вопрос получился не слишком удачным: какая, на хрен, «работа»?

Однако Лютый ответил:

– Я там больше не появлюсь. Я в арнаутовский отдел устроился, чтобы под вербовку Кальяна попасть. Ведь до последнего момента только ему было известно, когда и куда придет груз.

– Выходит, он тебя почти сделал?

– Выходит, почти.

– Выходит, и Шахида, и его жену ты замочил?

Лютый помолчал, прежде чем дать ответ:

– Кальян устроил мне проверку. Я должен был зарабатывать очки.

– Ну и черт же ты!

– А ты ангел? Шилов, оперов в белых перчатках не бывает… Ладно, вот ключи от наручников, раскуешь своих, когда мы уедем. А вот ключи от квартиры: отдай их Пашке, я ее до Нового года снял, пусть поживет. Он хороший парень, взял бы ты его в свой отдел. Из него толк получится.

– Шел бы ты, Джеймс Бонд!

– Хм… Ладно, пока, Шилов. И сам понимаешь: не говори никому ничего. Не поверят.

Осень почти закончилась, красота пожухла, не сегодня-завтра обещали снег. Было сыро и тоскливо. Несмотря на это, на пикник собрались все, кроме Фрола, которому пришлось остаться дежурить в отделе.

Шилов. Василевский – уже без бинтов, но все еще с пластырем на голове. Егоров и Сапожников – на костылях. Сильно похудевший и осунувшийся после стационарного лечения Скрябин. Джексон. Ольга.

С Егоровым приехала жена. Со Скрябиным – Татьяна Кожурина. Все восприняли ее появление как должное, хотя до самого последнего момента Стас никого не предупреждал, что будет не один.

Когда разжигали в мангале огонь, достали пачку газет, привезенных с собой. Среди них была ведомственная, с некрологом на первой странице: «В дорожно-транспортном происшествии трагически погиб старший оперуполномоченный…» и фотографией Лютого. Газета была старая, прошлого месяца – вышла через два дня после событий на станции. Согласно официальной версии, Лютый взял краткосрочный отпуск по семейным обстоятельствам и уехал к родне на Украину. Там погиб, там его и похоронили. Никто из питерских на похоронах не присутствовал и тела не видел.

Джексон тогда спросил у Романа:

– Может, они его на самом деле того? Может, у них в конторе так принято выводить из операции?

– Сначала бы нас с тобой «вывели»…

Пикник был своего род «отвальной» Шилова, его снимали с должности начальника отдела – Глотов подсуетился. Хотя и без Глотова, в общем, хватало причин.

Что будет делать дальше, Роман не решил.

Останется в отделе простым опером, или…

– Если ты уйдешь из отдела, это будет глупо, – сказал Стас.

– Не боись. Я опером был, опером и останусь. – Шилов поднял стакан. – Начальники приходят и уходят, а работа остается. Будем!

Все выпили, помолчали. В наступившей тишине послышался далекий крик улетающих журавлей. Оставалось дожидаться весны.