Фридрих Незнанский: Африканский след

Шедший впереди Щербак внезапно резко присел на корточки, издав какой-то невнятный звук.

— Что, Коля? — тихо спросил Голованов, почти не сомневающийся в том, что именно сейчас услышит.

— То самое… — тоже тихо произнес Николай. — На траве кровь…

Он осторожно выпрямился, и они начали внимательно изучать подступавшие со всех сторон заросли.

Минуту спустя Сева, тяжело сглотнув, произнес сдавленно и по-прежнему очень тихо:

— Это там…

След, по которому они шли, обрывался в том месте, где Щербак обнаружил на траве пятно крови. Дальше, где-то на протяжении метра, трава выглядела нетронутой… В отличие от переломанных кустов за ней. Среди немногих оставшихся целыми веток виднелось что-то светло-голубое… Несколько секунд оперативники молча вглядывались в свою находку. Наконец вновь заговорил Голованов:

— Иди, Николай, за Филей… Я останусь здесь… На всякий случай…

— Я этого сукиного сына собственными руками придушу… — Щербак тоже охрип, Голованову показалось, что Николая колотит.

— Думаю, в мастерской никого нет, — произнес он, — пусто… Иначе он не бросил бы ее… вот так… А может, и вторую тоже…

Николай все еще не двигался с места, и Сева поторопил его:

— Иди, Колян… У нас мало времени на… на осмотр… Я сейчас буду звонить Володьке Яковлеву, потом Меркулову… Иди!

Щербак с бледным как смерть Агеевым вернулся минут через десять, когда Сева все еще разговаривал по телефону.

— Да, Константин Дмитриевич, — сухо произносил он фразу за фразой. — Сейчас мы получим ответ на этот вопрос. Филя подошел…

Он отстранился от аппарата и повернулся к Агееву.

— Подойди, очень осторожно, — бросил он. — Можешь ступить на неповрежденный участок травы… Гаденыш на него не ступал, просто забросил тело в кусты… Погоди, я отойду… Посторонитесь, ребята…

Через несколько минут он возобновил разговор с Меркуловым:

— Константин Дмитриевич, это та самая девочка, с которой Агеев общался вчера, ее имя Настя… Анастасия… Яковлев в курсе, сказал, что опергруппу и экспертов вызовет сам… Что?

Некоторое время Голованов слушал Меркулова молча, крепко сжав губы. Потом распрощался с ним и отключил связь.

Поглядев на стоявшего с потрясенным видом Агеева, коротко бросил:

— Одну из похищенных психиатром девочек тоже звали Настей. Видимо, она…

Агеев продолжал молчать, оба — и Сева, и Щербак — понимали, о чем тот сейчас думает. Они и сами думали бы то же, если б оказались на месте Агеева.

— Я виноват… Только я… — Филя разлепил наконец побелевшие губы. — Если б я не подошел к ней, не заговорил…

— Откуда ты мог знать, что это та самая девочка? — перебил его Всеволод Михайлович. — По собранной тобой информации, у этого «скульптора» ничего общего с нашей сволочью действительно не было!

— Тогда, — спросил Агеев, — почему ты сегодня организовал и наружку, и сам пришел, если не было?

— Исключительно по привычке проверять и перепроверять все самому! — возразил Голованов. — Понимаешь?.. Не потому, что не доверяю вам, а потому, что впервые за много лет веду еще и следствие, отвечаю за его ход… Ну и решил перестраховаться. Клянусь тебе, это случайно вышло, я и думать не думал…

— Может, хватит оправдываться? — тяжело вздохнул Щербак. — Пока менты не понаехали, идите в эту чертову мастерскую, я тут побуду…

Мужчины молча зашагали по тропе в сторону, как это было теперь для них очевидно, пустого строения.

Скрываться смысла больше не было, Голованов открыто подошел к двери и пнул ее ногой, из-за чего едва не упал внутрь: дверь оказалась незапертой.

Мутный, рассеянный свет нынешнего неяркого дня позволял увидеть и полупустое, производившее сейчас абсолютно нежилое впечатление, огромное помещение, и черневшую в дальнем углу статую — огромного, сверкающего лаком бога Мбунду… Концы сошлись, но легче от этого никому не стало.

— Входить нет смысла, — произнес Агеев, удерживая Голованова за плечо. — Этот гад — профессионал, ни нам, ни, полагаю, экспертам тут ничего не светит…

— Отпечатки он наверняка стер, — согласился Всеволод Михайлович. — Но какие-то следы не могли не остаться…

Он окинул мастерскую пристальным взглядом, задержав его на двух огромных коробках, стоявших у самого входа.

— Интересно, пустые? — Он осторожно тронул одну из них, дотянувшись до нее носком ботинка, и констатировал: — Там что-то есть, что-то тяжелое… Придержи-ка меня, попробую взглянуть.

Агеев покорно вцепился в пояс брюк Головача, который, несмотря на крайне неудобное положение, довольно быстро исхитрился открыть верх коробки и заглянуть внутрь, после чего слегка присвистнул и вернулся в исходное положение.