Эд Макбейн - Колыбельная

В каждом полицейском участке города висит плакат с лозунгом: «Коль не хочешь срок мотать — ты не будешь воровать!»

Преступники только посмеиваются, это лозунг для любителей.

Мартин Проктор был в тюрьме, она ему очень понравилась — спасибо. Сейчас он на свободе и как минимум обобрал квартиру на Новый год, а может, сделал кое-что и похуже. Но у копов был его адрес. Значит, есть с чего начать. Иногда им везет.

Парк-стрит, 1146, место в Калмз-Пойнт, где когда-то жили евреи, принадлежавшие к среднему классу, потом их сменили испано-язычные с таким же достатком. Сейчас дом битком набит ворьем всех сортов и расцветок, и мирные граждане обходят этот район стороной. Никто, ни один человек не сказал детективам, что знает человека по фамилии Проктор — Мартина, Змея, Мистера Нюхача или даже Доктора.

Иногда везет. Но это бывает так редко!

— Хотел бы я сейчас отдыхать во Флориде, — сказал Толстяк Доннер.

Он разговаривал с Хэлом Уиллисом.

Уиллис уже много раз имел с ним дело, и Доннер ему определенно не нравился. Как и другим копам Восемьдесят седьмого. Все потому, что Доннер имел склонность к девочкам в возрасте десяти — одиннадцати лет. Двенадцатилетние были для него уже староваты. И Уиллис явился сюда только потому, что имел дело с Доннером чаще, чем кто-либо из детективов участка. Доннер, такой опытный стукач, ведь он мог слышать хоть что-нибудь о теперешнем местопребывании Проктора, разве нет?

— Нет, — сказал Доннер.

— А ты подумай, — вкрадчиво попросил его Уиллис.

— Я уже подумал. Я не знаю никого по имени Мартин Проктор. Габариты Доннера потрясали воображение. Он был очень толстым, толстым до крайности и вполне заслуживал свою кличку. Его огромное тело распирало выцветший банный халат, напоминавший цветом бледное январское небо за окном. Толстые безволосые ноги отдыхали на подушечке, двигалась только одна жирная до неприличия рука: она тянулась к корзинке на краю стола, стоявшего перед его огромным креслом, брала оттуда финики — один за другим, — затем плыла ко рту, и жирные губы обсасывали с косточки мякоть. Стоя перед ним, Уиллис, и так по всем меркам невысокого роста, выглядел почти лилипутом.

— Доктор Проктор? — сказал он.

— Нет, — отрезал Доннер.

— Мистер Нюхач?

— Четыреста человек в этом городе имеют такую кликуху. Ты что, шутишь?

— Змей?

— Восемьсот человек. Дай мне что-нибудь попроще, например, Рэмбо.

Он засмеялся. Шутка.

К верхнему ряду зубов прилип кусочек финика. Выглядело так, будто одного зуба не хватало. В его присутствии Уиллиса всегда тянуло блевать.

— Эта твоя кража... — сказал ему Карелла.

— Над которой ты работаешь, — добавил Мейер.

— Ты смог бы послушать, что вокруг люди говорят? — спросил он Доннера.

— Нет. Я считаю, что мне пора во Флориду, — безапелляционно заявил Доннер. — Этот мороз меня совсем достал.

— Во Флориде сейчас тоже прохладно. — Уиллис сделал паузу. — Но тебе может стать жарко и там, и тут.

— Глядите-ка, — сказал Доннер в пространство. — Вот и наезды начались.

Всем известно, что единственная причина, по которой осведомитель работает на полицию, — наличие у копов компромата на него. Нечто, позволяющее упрятать его за решетку. Но об этом пока выгодно забыть — на время.

В данном случае «этим» не было совращение малолетних. Ни один коп в городе не «забудет» такого. Даже на время. Наркотики — запросто. Убийство — иногда. Но совращение малолетних — ни в коем случае. За Толстяком Доннером в полиции числилось убийство сутенера много лет назад. Копы считали так: для города, в общем-то, чем меньше сутенеров, тем лучше, — но это не значит, что убийце все сойдет с рук. О, нет! У них есть улики, позволяющие упрятать Доннера в тюрьму. Влепить ему хороший, солидный срок. В тюрьму, где — между прочим — нет девочек. Молоденьких или не очень. Но полиция пойдет другим путем. Она не будет слать проклятия небу за то, что оно лишило город последнего сутенера. И Доннер не отправится худеть на тюремной диете. Но за то, что сделал, он расплатится.

Сделку заключали молча, ее не скрепляли рукопожатием — хороший коп никогда не подаст руки убийце и особенно растлителю малолетних. Не было сказано ни слова, но с этого дня Доннер знал, что к любому детективу участка, которому понадобится, он прибежит на полусогнутых. Копы это знали тоже.

Уиллис весело прищурился.

— Фотография-то у тебя есть? — вздохнул Толстяк Доннер.

Итак, установка заработала.