Ежи Эдигей: Это его дело

В квартире царил образцовый порядок, в кухне, в ванной все сверкало. Никто не сказал бы, что здесь жил «соломенный вдовец», у которого жена уехала на курорт. Пол натерт, окна вымыты.

— Хозяин был очень порядочный человек, — не скрывая своего огорчения, объяснял дворник, — и жилец хороший. Нос не задирал. По ночам пьяный не возвращался и шуму не поднимал. Когда у них скандалы бывали, как обычно у супругов, только ее голосок доносился. Он никогда не кричал, говорил тихо. Хоть чаевые от него я редко получал, но уж на Новый год и на пасху всегда сотню положит. Она совсем другое дело. Часто пьяная возвращалась, мужчины разные ее провожали. Сколько их было, не упомню. Иногда с трудом до квартиры добиралась.

— Неужели пьяная?

— Молоденькая она совсем, любит повеселиться, — уходя от ответа, пробурчал пан Ксаверий, решив, что сболтнул лишнее о своей жиличке и не мешало бы смягчить вырвавшиеся слова. — Да и что тут такого? Красивая женщина.

— Они давно женаты?

— Года три будет. До того инженер жил здесь с родителями. А когда женился, старики переехали под Варшаву. В Вёнзовную, у них там домик. Перед тем как туда переехать, загородный дом утеплили, чтобы зимой можно было жить, а квартиру оставили сыну.

— Она работает?

— Вроде да. Вначале в той фирме, где и ее муж. А потом устроилась официанткой.

— Где?

— Работала недалеко отсюда, в «Гранд-отеле», в кафе, потом перешла в другое место. А где сейчас работает, не знаю.

Эксперты произвели тщательный осмотр. Все счета за квартиру, радио, электричество, газ были аккуратно сложены. Нашли две сберкнижки. На одной, на имя Зигмунта Стояновского, лежало около пятнадцати тысяч злотых, на книжке Ирены — всего лишь семьсот шестьдесят. Кроме того, была еще автомобильная книжка тоже на имя Зигмунта Стояновского. К ценным вещам можно было отнести недорогие украшения хозяйки дома, шубу из нутрии и золотое обручальное кольцо. В карманах всех трех костюмов ничего не нашли. В ящике письменного стола лежала готовальня и какие-то чертежи — видимо, инженер подрабатывал дома.

Собрали разбросанные по квартире около двух десятков разных открыток, такие обычно шлют из отпуска, туристских поездок, из-за границы, несколько ничего не говорящих писем.

Осмотр квартиры ничего не дал. Почему был убит инженер, так и осталось непонятным.

— Быть может, узнаем что-нибудь от жены? Или от родителей? — с надеждой в голосе сказал подпоручик, когда они выходили из квартиры. — Надо срочно позвонить на милицейский пост в Вёнзовную, пусть сообщат старикам о смерти сына.

— А вслед за этим, завтра рано утром, подпоручик Шиманек направится туда сам и поговорит с родителями. Может, они кого-нибудь подозревают.

— Если надо, поеду, — без всякого энтузиазма проговорил Шиманек.

— Я же попробую поговорить с директором объединения, где работал Стояновский.

Шиманек вместе с экспертами отправился в управление, а Чесельский задержался, зашел в дворницкую — решил не откладывать свой разговор с дворником.

— Пан Ротоцкий, до того как вас пригласят в управление милиции, давайте с вами поговорим по душам. Без свидетелей, протокол составлять не будем.

— Я ничего не знаю! — начал отпираться дворник.

— Любой человек всегда что-нибудь да знает. — Поручик удобно устроился на одном из стульев, достал пачку «Зефира» и предложил пану Ксаверию.

— Спасибо. Три года, как бросил.

— Счастливый вы человек. Так сразу взяли и бросили?

— Сразу. Докурил пачку «Спорта» и больше ни одной в рот не брал. Лет сорок курил, совсем еще пацаном — двенадцати еще не было — начал потягивать.

— Значит, вы волевой человек… Я три раза бросал, и ничего не получилось. Хорошо, вернемся к нашему делу. Так что вы можете сказать?

— Я ничего не знаю, — упрямо повторил дворник. — Понятия не имею, кто его мог убить.

— Кто его убил, это я знаю.

— Кто? — удивился дворник. — Значит, поймали?

— Убил тот, кому это выгодно. Только вот вопрос: кому Стояновский мешал и поэтому его надо было убрать? Вы, поскольку давно работаете здесь, знаете всех жильцов, и Стояновского знали.

— Конечно, жильцов знаю, — подтвердил пан Ксаверий. — А Стояновского помню еще мальчишкой, помню, как в школу бегал. А потом учился в Политехническом. У него есть брат и сестра, но они намного старше его. Зигмунт еще в школе учился, а Марыся уже замуж вышла за француза и уехала во Францию. Несколько раз приезжала навещать родных. Богатая дама, собственный автомобиль имеет. Старшая Стояновская говорила, что дочка удачно вышла замуж, у мужа собственное предприятие.