Алексей Макеев - Предатель

Скинув китель и сняв галстук, он рухнул в кресло, жалобно скрипнувшее под его тяжестью – Петр никогда хрупкостью сложения не отличался, а с годами раздался так, что больше походил на борца-тяжеловеса, чем на генерала полиции.

– Петр! Вот как Стас придет, тогда все в подробностях расскажешь, а сейчас скажи только одно: обошлось? – попросил Гуров.

– Частично. Андрей – спасибо ему великое – объяснил своему руководству, что случилось, а уж те с нашим связались. Высказали мне, конечно, кое-что, но помягчели, а вот за Панкратова получил я по полной программе! Как же я мог проглядеть, что у меня под боком… И все в том же духе! Так что разбирательство еще идет.

– Хотел бы я знать, как они поступили бы, если бы их ребенка похитили, – буркнул Лев Иванович. – Кстати, о нем ничего не слышно? – Орлов отрицательно помотал головой. – А сколько ему?

– Двенадцать. Один он у них, – вздохнул Орлов.

– Дай бог, чтобы вернули, – с надеждой сказал Гуров. – Или наши нашли.

– Да ищут его уже, – успокоил его Петр.

– А что сам Панкратов говорит?

– А я знаю? – пожал плечами Орлов. – Дело же ведет служба собственной безопасности.

– Так ты же, как я понял, у Игнатова и был, – удивился Лев Иванович. – Что же не спросил?

– Так он мне и ответит! – хмыкнул Петр.

Генерал Игнатов, возглавлявший в Главке службу собственной безопасности, всю жизнь проработал в кадрах и оперативной работы даже не нюхал. Был он человеком весьма недалеким, но на редкость въедливым и дотошным, а уж служебное рвение у него только что паром из ушей не выходило. Одно слово – службист! Если о гаишниках когда-то говорили, что они могут и к фонарному столбу прицепиться, то Игнатов, особенно с того момента, как сел в столь высокое кресло, даже на канцелярские скрепки смотрел с неослабевающим подозрением.

– Ну, так у Крылова бы спросил, – не отставал от него Гуров.

– Да не видел я его там сегодня, – отмахнулся Петр.

Курица в духовке истекала собственным соком, овощи, судя по виду, тоже были готовы, а Стаса все не было. Орлов, чье лицо приобрело обычный цвет, а значит, давление нормализовалось, алчно приглядывался к курице и совсем уже было решил на нее покуситься, как появился Крячко.

– Где тебя черти носили? – «ласково» встретил его Петр. – Мы тут с голоду умираем, а ты неизвестно где болтаешься!

– Почему это неизвестно? – притворно удивился Стас. – Очень даже известно – в Главке я был.

Поняв, что Крячко прибыл с новостями, которые могли быть… Да что там лукавить! Они определенно были нерадостными, и друзья, даже не совещаясь, решили, что к делам перейдут после обеда. Когда от птички остались только косточки в мусорном ведре, грязная посуда была отправлена в посудомоечную машину, а чай не только заварен, но уже и перенесен со всем прочим в гостиную, где поставлен на стол, Орлов наконец потребовал:

– Ну?

– С чего начинать? – невинно поинтересовался Стас и, ловко поймав запущенную в него Гуровым чайную ложечку, сразу поскучнел лицом, вздохнул и сказал: – Игнатов, конечно. Только это не он в то время, о котором мы говорили, твое дело затребовал, потому что эта канцелярская крыса его уже давным-давно от корки до корки наизусть выучила и даже на вкус попробовала да выплюнула, а ничего нового там за это время не появилось. А вот приказ об обыске в твоем кабинете дал именно он.

– Стас, ты нарываешься, – совсем не шутя, предупредил друга Гуров. – Нам и так ясно, что Игнатов – это же его епархия, но вот…

– Кто его к этому подтолкнул? – продолжил его мысль Крячко и замолчал.

– Кто? – не выдержав, рявкнул Орлов.

– Лева! У тебя вроде коньяк был? – спросил Стас, не только оттягивая неприятный момент, но и желая как-то подготовить друзей к удару.

Ни слова не говоря, Гуров встал, принес бутылку с фужерами, разлил коньяк, и, когда они подняли бокалы, Стас сказал:

– Дай бог, чтобы это была последняя плохая новость в нашей жизни.

Они выпили, и Крячко, опустив глаза под напряженными взглядами друзей, сказал только одно слово, но для них оно прозвучало громом небесным:

– Крылов.

Вот уж был удар так удар! Наотмашь! Изо всех сил! В солнечное сплетение! В пах! Да куда угодно, но по самому больному, по самому незащищенному месту! Орлов обессиленно откинулся на спинку кресла и даже глаза закрыл, а Гуров, словно боясь, что ослышался или неправильно понял, переспросил:

– Кто?

– Крылов, – терпеливо повторил Стас.

– Твою мать! – прошептал обычно сдержанный Гуров и замолчал.