Шракбек Кабылбаев - Преступления могло не быть!

— А я никуда его и не девал. Растащили скорее всего. Ведь на строительные материалы все зарятся, а охраны не было.

— Почему же вы включили эти материалы в отчет, как израсходованные на объект?

— Ну, что же, в этом я виноват, халатность моя, за нее придется отвечать.

Опять эта настойчивая «халатность». Следователю вспомнилась встреча с Лебедовским.

Аккулин все больше и больше убеждался, что перед ним организованная группа жуликов. Ясно было и другое: так просто они не сдадутся, хотя неудавшаяся попытка уничтожить изобличавшие их документы несколько охладила пыл мошенников.

И все же Ясков долго и настойчиво старался убедить следователя в том, что к работе он относился честно, старался изо всех сил, а если пил, то нечасто и немного, и только на заработанные деньги.

Аккулин его прервал:

— Вы утверждаете, что все материалы по фактурам магазина, в которых имеется ваша роспись, вы действительно получили?

— Да, получил. Все подписи в фактурах мои, подлинные. Чего ж тут отрицать! Получил все сполна. Да вот растащили…

— Вы, Григорий Тимофеевич, зря обижаете людей. Вот взгляните на акт бухгалтерской ревизии, полистайте документы: на шестой странице есть сличительная таблица. Прочитали? Там ведь ясно сказано, что такого количества железа, которое значится отпущенным на строительство чайной, в магазин вообще не поступало. О какой уж «честности» тут можно речь вести? Ведь фактуры-то вы подписывали бестоварные, не получили вы столько железа я других стройматериалов, а значит, воровать-то у вас было нечего… Вот так-то. И ознакомьтесь с постановлением об аресте.

Ясков вздрогнул, он не ожидал такого. Долго и внимательно читал постановление, а затем быстро поставил на нем свою размашистую роспись. В кабинет вошел молодой человек в милицейской форме. Это был участковый уполномоченный, тот самый, которому ночью сообщили о «ворах» в конторе сельпо.

— Ваше указание исполнено, — обратился он к Аккулину, — Моминов арестован.

— Как он?

— Ругался отчаянно, угрожал, — возбужденно говорил Хаким Назиров. Кричал, мол, вы и прокурор, санкционировавший его арест, будете отвечать. Жена его, Камиля, плакала…

— Да, жаль Камилю, хорошего ничего она не видела. Говорят, как прислуга при нем была… Завтра к полудню доставишь Моминова на допрос. А сейчас, Аккулин взглянул на часы, — сейчас прибудет грузовая машина: председатель райпотребсоюза направил. Возьми своих ребят — дружинников, которые покрепче да посильнее, пригласи понятых и отправляйся на обыск к Моминову и Яскову. Вот санкция прокурора. Все ценное имущество изымите, погрузите и сдайте на склад райпотребсоюза. Смотрите повнимательнее, чтобы не обвели вас вокруг пальца.

Продолжительно зазвонил телефон. Аккулин снял трубку и услышал голос прокурора области:

— Здравствуй, Макаш Акимович. Есть новость. Сегодня мне звонил прокурор города. Поручение о проверке движения листового железа на литейно-механическом заводе выполнено; там оказалось все в порядке: ни недостачи, ни излишков. На днях заканчивает работу технологическая экспертиза. Ты оказался прав: выявляются нарушения и самого процесса, и норм расходования железа на заводе. А это создавало неучтенные излишки на складе. Заведующего складом завода пока допрашивать не стали. Лучше будет, если ты сделаешь это сам. Приезжай послезавтра, кстати, и выходной день проведешь дома. К тому времени и акт экспертизы будет готов.

Разговор с прокурором области обрадовал Аккулина: значит, все подтверждается, следствие на правильном пути. Фактуры Моминова об отпуске железа заводу тоже фиктивные, или, по-бухгалтерски говоря, бестоварные. Да, но как же тогда деньги? Ведь завод перечислял магазину большие суммы за железо, которое фактически не получалось. Куда же делись эти деньги? Конечно, при суммарном учете, какой велся Моминовым, деньги свободно можно было изъять из выручки и покрыть недостачу бестоварными фактурами. Без участия работников бухгалтерии сельпо, однако, он делать этого не мог. Тогда с кем же? Кто же с ним вместе присваивал похищенные деньги?

Без стука, бесшумной походкой в кабинет вошел бухгалтер сельпо Валетов. Он опустился в кресло, откашлялся, вытер платком лицо и торопливо, отрывисто заговорил:

— Я все уже знаю. Арестовали Моминова и Яскова. Это конец. Я знаю, я видел, как вели Моминова, он даже не кивнул мне, а ведь мы так ему верили, он говорил, что деньги — это сила, а денег у него было много. Он и Лебедовский заставляли меня скрывать их грехи, а за это платили, правда, немного… Я проклинаю себя, что смалодушничал, что не нашел в себе силы противостоять этим живоглотам, ведь я все знал, мог давно уличить их, но теперь я расскажу все. Если разрешите, я сам напишу свои показания…