Мартен Кумберленд - Кошмар для полиции

Небольшого роста, темноволосая, с сонным видом. Темное платье не украсило ее фигуру. Эта маленькая женщина была широкой в кости, с толстыми лодыжками, слишком густыми бровями и толстыми губами. Движения резкие, неловкие, несмотря на внешнее спокойствие. Темные глаза умные и достаточно красивые, но и тут дефект — ей давно уже нужно было носить очки, но она этого не делала и вынуждена была щуриться, что совершенно не шло к ней.

«Старая дева в полном смысле слова», — вспомнил Сатурнин слова шефа. И все же эта женщина была кокетлива. Свое строгое черное платье она украсила шикарным воротником и манжетами из настоящих кружев. Комиссар заметил цепочку вокруг ее шеи, исчезающую за вырезом платья, и Сатурнин невольно подумал, какой талисман Гонорин Лорд носила на своей груди и относился ли он к богу или к мужчине.

Глядя на то, как она деловито приняла мужчин, можно было догадаться, что Гонорин Лорд была опытным и ценным работником, и не было ничего удивительного в том, что она являлась личным секретарем крупного дельца. Сатурнин сразу понял, что вряд ли Видмер мог быть связан с ней узами любви. Комиссар не мог себе представить миллионера, совершающего безумства из-за Гонорин Лорд. Рядом с ней Фелисити Видмер, даже с пасынком-чумой, казалась на редкость привлекательной и женственной.

— Мы находимся здесь, мадемуазель, ради того, чтобы, следуя форме, произвести расследование, — сказал Сатурнин. — Мне, правда, кажется, что в настоящий момент нет основания для тревоги из-за того, что ваш хозяин не появился в конторе. Возможно, что мы действуем немного преждевременно…

Она перебила его:

— Да, это как раз то, что мне кажется и что вызвано затруднительным положением месье Форестье, осторожность мне кажется необходимой.

Сатурнин улыбнулся.

— Чувствуется высококлассный секретарь. Ничего не бойтесь, мадемуазель. Мы не собираемся вешать портреты месье Видмера на стену, и газеты ничего не узнают. Тем не менее есть один-два пункта, которые мне хотелось бы прояснить. Зная хорошо месье Видмера, вы находите обычным его отсутствие начиная с вечера пятницы и то, что он не дал о себе знать ни своей жене, ни директору предприятия, ни вам, его секретарю, пользующемуся его полным доверием.

Нахмурив брови и скрестив руки на коленях, она несколько минут размышляла.

— Я полагаю, — наконец проговорила она, — что, если мы сегодня ничего о нем не узнаем, его отсутствие можно будет рассматривать как необычное. Но вы только что сказали, месье, что я пользуюсь его полным доверием, и я хочу сказать вам, что моя роль больше состоит в том, чтобы избавить мадам Видмер от домашних забот. Мадам Видмер очень любит бридж и танцы.

Гонорин Лорд подняла голову и улыбнулась. В ее глазах застыло странное выражение: можно было различить иронию, неприязнь и даже зависть.

— Понимаю, — сказал Сатурнин. — Следовательно, вы не часто бываете в типографии. Хотя, кажется, там у вас тоже есть кабинет?

— Я часто там работаю, месье, но чаще я бываю на бульваре Сюше. Я нахожусь там, где мой хозяин нуждается во мне, но когда мадам Видмер устраивает приемы, тогда мое присутствие особенно необходимо. В мои обязанности входит организация обедов, размещение приглашенных за обеденным столом, рассылка приглашений. Я также занимаюсь оплатой счетов метрдотелю, за вино и прочее.

— Да. Расходы, вероятно, очень солидные?

— Иногда, да. Естественно, теперь приемы стали менее редкими, чем это было раньше.

— Понятно. А не можете ли вы сказать, много ли было с собой денег у месье Видмера в пятницу?

— Этого я не знаю, месье.

— Это не входит в вашу компетенцию?

— Нет. В сущности, я оплачиваю чеками все текущие расходы. Мне кажется, что банкиры месье Видмера лучше смогут вам это сказать. Мне всегда казалось, что полиции очень просто бывает получить подобные сведения.

— Известное дело.

Сатурнин приветливо улыбнулся.

— А теперь, мадемуазель, не можете ли вы сказать мне, был ли мистер Видмер счастлив дома?

Этот неожиданный вопрос заставил покраснеть Гонорин Лорд, но она выдержала взгляд комиссара.

— Я полагаю, что он был удовлетворен.

— Но не счастлив?

— Нет. Я хочу, чтобы вы поняли меня. Когда я говорю, что мой хозяин не полностью счастлив, я ни в чем не хочу упрекнуть мадам Видмер. В течение двух лет месье Видмер был болен или, если вы предпочитаете иное выражение, считал себя больным. Естественно, что мне не известно настоящее состояние его здоровья. Это дело его врача. Но он стал меланхоличным, тяжелым в общении, почти мрачным. Его жена должна была чувствовать себя очень неважно.