Ю Несбё - Спаситель

Окна на первом этаже Эстгора освещены.

А зарулив во двор, он увидел электромобиль, и щекочущее предчувствие еще усилилось.

Харри направился к дому, глядя на следы в снегу.

Остановился у двери, припал к ней ухом. Изнутри доносились негромкие голоса.

Харри постучал. Три быстрых удара. Голоса умолкли.

Потом шаги и ее мягкий голос:

— Кто там?

— Харри… Холе. — Фамилию он назвал, чтобы не будить у возможного третьего лица подозрений, что у них с Мартиной чересчур доверительные отношения.

Некоторое время она возилась с замком, потом дверь открылась.

Первая, и единственная, мысль: до чего же хорошенькая! На ней была белая байковая рубашка с расстегнутым воротом, глаза сияли.

— Я рада, — сказала она.

— Вижу, — улыбнулся Харри. — Я тоже рад.

В следующий миг она повисла у него на шее, он чувствовал ее учащенный пульс.

— Как ты меня нашел? — шепнула она ему в ухо.

— Современная технология.

Горячее тело, сияющие глаза, искренняя радость встречи — все это наполнило Харри ощущением нереального счастья, уютного сновидения, с которым ему совершенно не хочется вот так сразу расставаться. Но надо.

— У тебя гости? — спросил он.

— У меня? Нет…

— Мне показалось, я слышал голоса.

— Ах, это! — Она выпустила его из объятий. — Радио было включено. Когда ты постучал, я его выключила. Испугалась. А оказывается, это ты… — Она похлопала его по плечу. — Харри Холе.

— Никто не знает, где ты, Мартина.

— Ну и хорошо.

— Кое-кто тревожится.

— Да?

— В особенности Рикард.

— Забудь о Рикарде. — Мартина взяла Харри за руку, повела на кухню. Достала из шкафа голубую кофейную чашку. Харри отметил, что в мойке стоят две тарелки и две чашки.

— Вид у тебя не очень-то больной, — сказал он.

— Мне просто нужно было денек передохнуть от всего случившегося. — Она налила в чашку кофе, подала ему. — Черный, верно?

Харри кивнул. В кухне было жарко натоплено, и прежде чем сесть за стол, он снял пиджак и свитер.

— А завтра рождественский концерт, и мне придется вернуться, — вздохнула Мартина. — Ты пойдешь на концерт?

— Ну, мне же обещан билет…

— Скажи, что пойдешь! — Мартина вдруг прикусила губу. — Я ведь взяла билеты в ложу для почетных гостей. В третьем ряду за премьер-министром. Но твой билет пришлось отдать другому.

— Ничего страшного.

— Ты бы все равно сидел один. Я должна работать за сценой.

— Тогда какая разница, пойду я или нет?

— Большая! — Она засмеялась. — Я хочу чтобы ты пошел.

Она взяла его руку, и Харри смотрел, как ее маленькая рука сжимает и гладит его большую. В тишине он слышал шум крови в ушах — словно гул водопада.

— По дороге сюда я видел падучую звезду, — сказал он. — Странно, правда? Что гибель планеты означает счастье.

Мартина молча кивнула. Потом встала, не выпуская его руки, обошла вокруг стола, села боком к нему на колени, глядя в лицо. Обняла за шею.

— Мартина… — начал он.

— Тсс! — Она приложила палец к его губам. И, не отнимая пальца, наклонилась и легонько прижалась губами к его губам.

Харри закрыл глаза, ждал. Чувствовал тяжелые удары собственного сердца, но не шевелился. Думал, что ждет, когда ее сердце забьется в такт, но знал, собственно, лишь одно: надо ждать. Ее губы разомкнулись, и он машинально приоткрыл свои, прижал язык к нижним зубам. Палец ее на вкус раздражающе горький, от кофе и мыла, кончик языка прямо свербит. Ее рука крепче обхватила его шею.

Потом он почувствовал, как ее язык прижался к пальцу и с двух сторон коснулся его собственного, точно раздвоенный змеиный язык. Два полупоцелуя.

Внезапно она разжала объятия, прошептала на ухо:

— Не открывай глаза.

Харри откинул голову назад, борясь с соблазном положить руки ей на бедра. Секунда, другая, третья. Мягкая ткань коснулась руки, когда ее рубашка соскользнула на пол.

— Можешь открыть глаза, — шепнула она.

Харри повиновался. И замер, глядя на нее. Лицо боязливое и одновременно полное ожидания.

— Ты такая красивая, — сказал он странно сдавленным голосом. Полным смятения.

Она сглотнула. Потом лицо осветила торжествующая улыбка.

— Подними руки! — скомандовала она. И стянула с него футболку. — Ты ужасный. Красивый и ужасный.

Харри пронзила сладкая боль, когда она куснула его сосок. Одну руку она завела за спину, просунула ему между бедер. Он чувствовал на шее ее учащенное дыхание, меж тем как другой рукой она взялась за пряжку ремня. Положил руку на изгиб ее поясницы. И тут только ощутил, что она непроизвольно дрожит, едва заметно, что вся напряжена, но старается скрыть дрожь. Ей страшно.