Ю Несбё - Призрак

— Меня выделили, Кристин. Возьмешь с собой мой чемодан?

— Чемодан поедет с нами, — сказала таможенница.

Турд Шульц повернулся к ней:

— Кажется, вы сказали, что собака пометила меня, а не чемодан?

— Да, но…

— В чемодане находятся бумаги по предстоящему полету, и другие члены экипажа должны успеть их просмотреть. Разве только вы возьмете на себя ответственность за задержку забитого под завязку «Аэробуса-340», следующего в Бангкок. — Он почувствовал, как раздулся в самом прямом смысле слова. Легкие его наполнились воздухом, и грудная мускулатура проступила под форменным пиджаком. — Если мы пропустим свою очередь на взлет, это будет означать несколько часов задержки и огромные материальные потери для авиакомпании.

— Боюсь, что правила…

— Триста сорок два пассажира, — оборвал ее Шульц, — многие из которых — дети.

Он надеялся, что в его голосе она услышит серьезную озабоченность капитана, а не нарастающую панику наркокурьера. Таможенница погладила собаку по голове и посмотрела на него.

Она выглядит как домохозяйка, подумал он. Женщина, обремененная детьми и ответственностью. Женщина, которая должна войти в его положение.

— Чемодан мы возьмем с собой, — сказала она.

Позади нее показался еще один таможенник. Он стоял, широко расставив ноги и скрестив руки на груди.

— Ладно, давайте уже скорее, — вздохнул Турд.

Начальник отдела по расследованию убийств Полицейского управления Осло Гуннар Хаген откинулся на спинку кресла и внимательно посмотрел на мужчину в льняном костюме. Три года назад зашитая рана на его лице была темно-бордовой, а сам он казался совершенно сломленным. Но сейчас бывший подчиненный Хагена выглядел здоровым, он набрал пару крайне необходимых килограммов, а плечи его расправились и заполнили пиджак костюма. Костюм. Хаген помнил, что его подчиненный носил джинсы и ботинки, и ничего другого. Так же непривычно было видеть бедж с надписью «Харри Холе» на отвороте пиджака, свидетельствующий о том, что его гость — посетитель, а не сотрудник.

Но этот гость расположился на стуле в своей обычной позе: скорее лежа, чем сидя.

— Ты выглядишь лучше, — сказал Хаген.

— Твой город тоже, — ответил Харри, пожевывая незажженную сигарету.

— Думаешь?

— Красивый Оперный театр. Немного меньше торчков на улицах.

Хаген поднялся и подошел к окну. С шестого этажа здания Полицейского управления он видел новый городской район Осло — Бьёрвику, купающуюся в лучах солнца. Строительство шло полным ходом. Снос старого завершился.

— В последние годы значительно снизилось количество умерших от передоза. Цены взлетели, потребление упало. Городские власти получили то, о чем просили. Осло больше не самый героиновый город в Европе.

— «Happy days are here again». [11] «Вновь вернулись счастливые дни» (англ.) , известная американская песня.

Харри сложил руки за головой и вытянулся так, что чуть не соскользнул со стула.

Хаген вздохнул:

— Ты не сказал мне, что привело тебя в Осло, Харри.

— Разве не сказал?

— Нет. А если точнее, что привело тебя сюда, в убойный отдел.

— Разве не принято навещать бывших коллег?

— Да, у других, нормальных, социально адаптированных людей.

— Хорошо. — Харри прикусил фильтр «Кэмела». — Моя профессия — убийство.

— Ты хочешь сказать, твоей профессией было убийство?

— Давай я сформулирую по-другому: моя профессия, моя специальность — убийство. И это по-прежнему единственное, в чем я разбираюсь.

— И чего ты хочешь?

— Работать по специальности. Расследовать убийства.

Хаген поднял бровь:

— Ты снова хочешь работать у меня?

— Почему бы и нет? Если я правильно помню, я был одним из лучших.

— Неправильно, — возразил Хаген и снова отвернулся к окну. — Ты был лучшим. — И добавил более тихим голосом: — Худшим и лучшим.

— Я бы взялся за какое-нибудь убийство в наркосреде.

Хаген сухо усмехнулся:

— Какое из них? У нас их было четыре только за последние полгода. И ни по одному мы не продвинулись.

— Убийство Густо Ханссена.

Хаген не ответил, продолжая изучать людей, ползающих там, внизу, по газону. В голове у него автоматически возникали ассоциации. Мошенники со страховками. Воры. Террористы. Почему он видел именно их, а не честных тружеников, которым выпало счастье во время заслуженного отдыха понежиться пару часов на сентябрьском солнце? Полицейский взгляд. Полицейская слепота. Он рассеянно слушал голос Харри, звучавший у него за спиной: