Андрей Кивинов - Испытательный срок

Ольга прошла в кабинет и уселась за Гришин стол. Копейкин остался стоять в дверях.

— Ну как съездил? — спросила она. — Рассказывай.

«Так откуда, Штирлиц, в чемодане русской пианистки могли взяться ваши трусы?..»

— Нечего рассказывать. Не он это… Ну в смысле, не тот человек, на которого думал. Пустышка.

— Уверен?

— Абсолютно…

— Так, может, расскажешь тогда, кого подозревал и почему?

— Оль… Я же объяснил. Вышла ошибка. Человек даже не знает, что я на него думал. И зачем ему нервы портить?

— Тогда придется портить тебе, — ответил за Ольгу Копейкин, — потому что пулю ты привез…

«Вот система! Никому нельзя верить. Кругом стукачи! Просил же Крылова помалкивать!»

— На том стоит и стоять будет русская земля, — прокомментировал, угадав мысли Ромы, Кирилл Павлович, — эксперт себе не враг. Ладно б там хулиганство было. А то мокруха. Штука серьезная. С огнем лучше не играть… Время пожароопасное. Пуля-то где?

Рома решил держаться до последнего патрона. Сдаться никогда не поздно.

— А может, это я Якубовского и хлопнул?..

— Нет, — спокойно ответил Копейкин, — во-первых, незачем было бы тогда пулю на проверку тащить. Это все равно, что обворовать, а потом прийти к потерпевшему сбывать краденное. А во-вторых, ты в тот вечер играл в теннис. Проверили.

— Не знаю я ничего про пулю. Крылов напутал что-то.

— Рома, у него в компьютере остались фотографии, — холодно напомнила Ольга Андреевна тем тоном, от которого даже честные сотрудники вжимали голову в плечи, — ты прекрасно понимаешь, что варианты «ничего не знаю» или «эксперт напутал» не пройдут. Давай не будем усугублять ситуацию.

«Сам знаю, что не пройдут. Придумайте что-нибудь получше…»

— Ладно… Мне нужно еще три дня.

— Нет! — отрезала Ольга. — У тебя уже было три дня. И судя по твоему виду, не очень простых.

— Оступился… Короче… Я Якубовского не убивал. И действительно играл в тот вечер в теннис. Фотографии из компьютера эксперта — это ни о чем. Вы прекрасно понимаете, что предъявить следствию можно только саму пулю. Или ствол. Ни того ни другого у вас нет. А слова — это только слова.

— Ну допустим, — осторожно согласился Кирилл, прикинув, что резон в словах новобранца есть, — и что за три дня изменится?

— Пока не знаю… Но обещаю, если не изменится ничего — я дам расклад.

Копейкин переглянулся с Ольгой. Та еле заметно кивнула. Конечно, можно было упереться, доложить Цареву, вызвать Слепнева, следователя. Как минимум на обыск парнишка заработал. Но опыт подсказывал, что его не сломать. Скорей всего, здесь что-то личное. И она догадывалась — что. Копейкин установил, кому звонила Виола из автомата. Это оказалось несложно — в автомате установлен обычный сотовый телефон на дешевом тарифе, только большинство граждан об этом не догадываются. А с учетом показаний секретарши о незнакомце в полицейской машине окончательно становилось понятным, что номером певица не ошиблась. Из незнакомого полицейского тот превратился в Туманова. И, если бы не Фокин, за ним бы уже ходила «наружка» и телефон стоял бы на «кнопке».

— Хорошо, подождем, — согласился он, — Якубовскому все равно спешить некуда. Три дня.

Они вышли из кабинета.

— Ну что? — спросила Ольга.

— Сам нахал, поэтому люблю нахалов… Но ноги за ним поставить все равно не помешает. Завтра закажем, а сегодня придется самим. Кто-то за ним, кто-то за приятелем. Выбирай.

— Я попрошу Чистова с Колькой. Мы посмотрим за Тумановым. Это важнее. Они, кстати, сегодня играют. В теннис.

— Не вопрос… Между прочим, есть старая кавказская притча. Хозяин виноградников заметил однажды, что вино из бочек в его подвале потихонечку убывает, а работник постоянно навеселе. Он быстро смекнул, в чем дело, и нанял охранника — следить, чтобы работник не прикладывался к бочкам. Первое время все было нормально, а потом хозяин обнаружил, что вино убывает в два раза быстрее, а навеселе пребывают уже двое — и работник, и охранник.

— Это ты к чему?

— Да как тебе сказать, Оль, чтоб не соврать, но и не обидеть… Вот вы оборотней в погонах ловите. А кто ловит… вас?

Долгожданное появление Фокина в клубе было восторженно встречено коллегами — любителями настольного тенниса. Но крики и веселый мат быстро смолки, потому что выглядел Рома так, словно вернулся с похорон близкого родственника. Да и бинтовая повязка на голове — не нимб. На вопросы: где его носило и кто повредил черепок — он лишь скромно потупился. Глеб сегодня пришел раньше него и разминал кисть, постукивая шариком о стенку. Витя Слепнев делал общефизические упражнения на шведской стенке.