Алексей Яковлев - Пернатый оберег

Когда Глеб проснулся, профессор выглядел несколько удивленным.

— Скажите, как вы относитесь к поэзии? — задал он неожиданный вопрос.

— К поэзии? — удивился Глеб. — Хорошо отношусь, люблю читать поэтов золотого и серебряного века. Современных поэтов, равных им по таланту, или нет, или их не печатают. А стихотворение, которое я прочитал однажды в газете, показалось мне сущим бредем!

— Но это же не значит, что автора неудачного стихотворения следует удушить! В конце концов, написать плохое стихотворение и даже тиснуть его в газете по знакомству с главным редактором — не такое уж страшное преступление! — укоризненно покачал головой доктор.

— Разумеется, не следует, — согласился Глеб. — Я вообще за то, чтобы расцветали сто цветов, и не только цветов — любых полезных и даже бесполезных растений! Пусть даже свободно цветут и вредные! Потому что неизвестно еще, что хуже: наблюдать цветение сорняков или дать возможность непонятным дядям и тетям определять, какое, образно говоря, поэтическое и прозаическое растение вредное, а какое — полезное. Ясно же, что вредоносность или полезность будут определять за взятку, по знакомству или по дури определяющих. Причем последний метод определения влечет за собой гораздо большие разрушительные последствия, чем два первых. Проще говоря, я за свободу творчества.

— Ну вот, — облегченно вздохнул врач, — вижу, моя гипнотерапия подействовала. Надеюсь, что впредь вы не повторите попытки задушить даже самого бесталанного поэта!

— Душить поэта? — изумился Глеб. — У меня и в мыслях никогда такого не было. Пусть все пииты без исключения живут и здравствуют!

— Но в гипнотическом состоянии вы признались, что хотели задушить поэта и вас едва оттащили от несчастного стихотворца!

— Ах, вот о чем я рассказал вам в гипнотическом сне! Да, я действительно хотел задушить одного бездарного рифмоплета и считаю, что прикончить такую гадину захотел бы любой нормальный человек! — и видя протестующий жест профессора, Глеб пояснил: — Мы вычислили и задержали маньяка, который после зверских мучений убивал детей. Последними его жертвами были две девочки-подростка. Одна из них была еще жива и успела рассказать перед смертью, что этот изверг проделывал с ней и с ее уже замученной подругой. И вот я вхожу в кабинет и вижу, как этот зверюга, придуриваясь и кося под дурачка, декламирует следаку свои вирши. Тут нервы у меня не выдержали: меня едва оттащили от этого выродка. И знаете, что не дает мне покоя? Если бы я этого вурдалака даже не убил, а только избил, то загремел бы в тюрьму. А он отправил на тот свет двух несовершеннолетних девочек — это уже точно доказано, а сколько за ним еще детских трупов, неизвестно, он этого не помнит, он же дурачок — и пошел на чистые белые простынки лечиться. Заманивать к себе детей, пытать и убивать ему ума хватает. А как отвечать за свои преступления, так нет — извините, он больной!

— «Дура лекс, эт лекс», как говорили римляне о своих законах, — меланхолично вздохнул гипнотизер.

— Да, — согласился Глеб. — Как видно, римляне были такого же мнения о древних законодателях, как россияне о своих нынешних.

— Понимаю ваши чувства, — задумчиво почесал академическую бородку профессор. — А вскоре после этого эпизода вы познакомились с симпатичной девушкой Юлей?

— Что вы, доктор! Не с симпатичной, а с прекрасной, чудесной, очаровательной, идеальной девушкой Юлией!

— Теперь причина вашего странного состояния мне ясна! В вашем сознании произошел конфликт взаимоисключений! Это как вода — и камень, лед — и пламень! А у вас: ужасное — и прекрасное, презрение — и восхищение, ненависть — и любовь! В результате на фоне нервного переутомления в ваше подсознание вторглись видения! Но теперь причина странного состояния вскрыта, отдохнете, отоспитесь и станете как новенький! И по поводу экстрасенсорных воздействий подросших детей-индиго наука пока ничего определенного сказать не может, так что и я промолчу.

Когда Панова подлечили после ранения, врачи настоятельно посоветовали ему еще отдохнуть в санатории, а начальство выделило для него путевку со скидкой и разрешило наконец-то отгулять хотя бы часть не использованных ранее отпускных дней.

— Ты нам нужен здоровым и бодрым! Так что отдыхай и набирайся сил. Работы тебя ждет по возвращении непочатый край! — напутствовал Глеба начальник отдела полковник Медведев.

И любимый начальник не обманул исполнительного подчиненного, к которому всегда благоволил. Как только отдохнувший и посвежевший в санатории Глеб переступил порог родного отдела, ему вручили командировочное предписание: нужно было выезжать в горячую точку. Глеб попытался отбояриться: мол, почему опять я? Ведь не так давно ему уже пришлось съездить в те края…