Виктор Пронин: Банда 7

— Собирал, — кивнул Худолей. — Моя коллекция до сих пор цела. Приходи, покажу.

— Приду обязательно. Смотри... Из выпивки — вино, да и то недопитое, из закуски — конфеты, трюфели называются, хорошие конфеты, из дорогих. И вино не самое плохое, каберне, да еще и не наше... Кстати, у нее, — Пафнутьев кивнул в сторону трупа, — в руке обрывок какой-то женской одежки. Тебе не знаком этот лоскут?

— Знаком.

— Ты раньше где-нибудь видел эту ткань в мелкий голубой цветочек? Незабудками их называют.

— Да, это незабудки, — каким-то мертвым голосом проговорил Худолей.

— Валя, мой вопрос в другом... Ты видел эти незабудки раньше?

— Паша, я ведь уже ответил — видел.

— Где? На ком? Когда?

— На Свете.

— Блузка?

— Нет, ночная рубашка.

— Представляю, — негромко проворчал Пафнутьев, но Худолей услышал его слова.

— Что ты, Паша, представляешь?

— Как она выглядела в этой рубашке.

— И как она выглядела?

— Потрясающе.

— Ты прав, Паша.

Пафнутьев походил по комнате, заглядывая в шкафы, под диван, встав на стул, раскрыл дверцы антресоли, осмотрел ванную, а возвращаясь в комнату, наткнулся на бестолково замерших у двери участкового и слесаря.

— А, вы еще здесь... Тогда поступим так... Я сейчас составлю протокол, отражу в нем все, что мы увидели, услышали, унюхали... Вы подпишете, а потом мы с Худолеем прибудем сюда уже для более внимательного осмотра — с инструментом, бригадой, увеличительными стеклами. Да, Валя?

— Как скажешь, Паша.

— А скажу я вот что... Я здесь не увидел чемодана, дорожной сумки или хотя бы авоськи. Света вышла из этой квартиры, рассчитывая вскоре вернуться? Или же она бежала, прихватив необходимые вещи? Другими словами... Она уходила, оставляя труп за спиной, или же труп появился позже и без ее участия?

— Я уже думал над этим, Паша... Она ушла, прихватив все необходимое. Все эти тюбики-шмубики, трусики-шмусики, платья-шматья и так далее.

— Значит, оставила за спиной труп.

— Получается, что так, — уныло согласился Худолей.

— И еще одно... Посмотри, нож зажат в руке этой несчастной, она держит его за лезвие. Как это могло получиться?

— Паша, — беспомощно проговорил Худолей, — я не знаю.

— Ей нанесли удар, собирались нанести еще один, но она, схватив нож за лезвие, сумела его вырвать из рук убийцы... Такое течение событий ты допускаешь?

— Не исключено, — в голосе Худолея появилось усталое безразличие. Он отвечал на вопросы, высказывал приходящие на ум предположения, но обычного азарта не было, он словно выдавливал из себя слова, чтобы хоть что-то отвечать Пафнутьеву. — Паша. — Худолей помолчал. — Освободи меня от этого дела... Да я, видимо, и не имею права им заниматься... По причине личной заинтересованности.

— Похоже на то, — согласился Пафнутьев. — Но я тебя не отстраняю. Более того, у тебя появляется уйма времени, чтобы заняться только этим. Без необходимости отчитываться в каждом своем поступке и решении.

— Понял, — кивнул Худолей.

— Кстати, а где остатки рубашки с незабудками? — Пафнутьев еще раз обвел комнату взглядом.

— Я их тоже не вижу. — Худолей уже все осмотрел в поисках злополучной ночной рубашки.

— Видимо, с собой прихватила. А вырвать из мертвой руки окровавленный лоскут не решилась.

— Видимо, — сказал Худолей.

Тут же, не выходя из комнаты, Пафнутьев позвонил в свою контору и вызвал эксперта, фотографа, санитаров с носилками и прочими приспособлениями.

Участковый со слесарем, не выдержав зрелища и запаха, тихонько пятясь, как бы извиняясь, что оставляют Пафнутьева с Худолеем в столь неприятном месте, вышли из квартиры, спустились по лестнице, не решаясь даже вызвать лифт, словно грохот железной кабины осквернял скорбную тишину. Выглянув в окно, Пафнутьев увидел, что оба они сидели недалеко от подъезда на скамейке и, похоже, прекрасно себя чувствовали на свежем весеннем ветре, выталкивая из себя зловонный воздух, которым пропитались, пока находились в квартире.

Пафнутьев с Худолеем тоже вышли во двор и в ожидании опергруппы расположились на соседней скамейке.

— Прекрасная погода, не правда ли? — преувеличенно громко спросил Пафнутьев, сознательно нарушая печальное молчание.

— Да, что-то есть, — согласился участковый, маясь от необходимости отвечать.

— В прошлом году весна была поздняя, в это время еще снег лежал, — продолжал Пафнутьев. — А в этом году снега уже нет, похоже, и не будет.

— Скорее всего. — Участковый был растерян и даже, кажется, оскорблен столь пустым словоблудием.