Александр Звягинцев - Прокурор идет ва-банк

— Я знаю одно, что спокойно спит тот, кто меньше знает. А насчет работы пургу не гони… Это мы уже проходили…

— Ты, я вижу, совсем плох. Выйдешь из своего отпуска, всунут тебе чужие «висяки», и будешь в них опять колупаться до скончания века и еще неизвестно где, — продолжал дожимать друга Оболенцев, видя, как тот начал поддаваться, — на Крайнем Севере или Дальнем Востоке. А я тебе юг предлагаю — солнце и море.

Ярыгин, закинув руки за голову, отрешенно смотрел на кусок отставшей от стены штукатурки.

Оболенцев резко встал. Подойдя к Ярыгину, он, обняв его за плечи, азартно сказал:

— Вань, ты представь себе, какая, возможно, раскрутка пойдет, если все это правда.

В прихожей послышался щелчок дверного замка, и Ярыгин прямо на глазах помолодел. Просто в мальчишку превратился.

Он молнией метнулся в прихожую, где уже открылась дверь. И не успела она захлопнуться, как Оболенцев услышал звонкие и жадные поцелуи.

Выждав пару минут, он тоже показался в прихожей.

Из объятий Ярыгина высвободилась его жена, Маша. Взглянув на Оболенцева, она зарделась.

— Привет, Машуля! Ты чего это смущаешься? Муж-то, чай, законный, родной!

Маша была столь юна и свежа, что вполне могла сойти за дочку Оболенцева. Ей было двадцать пять. Сколько лет они были уже знакомы, даже дружны, а она так и не научилась говорить ему «ты», все время путалась — то «вы» скажет, то «ты».

— С чего это вы взяли, Кирилл, что я смущаюсь? — еще пуще покраснела Маша.

— Чем это я так провинился, что со мною говорят на «вы»? — спросил Оболенцев, состроив обиженную физиономию.

— А подарки не даришь! — поддел Ярыгин. — Из Америки ничего не привез.

Оболенцев хлопнул себя по лбу.

— Склероз проклятый! Спасибо, друг, что напомнил.

Оболенцев взял импортный пакет, который оставил здесь же, в передней, и торжественно вручил его Маше:

— Это только тебе, Машенька.

Маша, застеснявшись, не решалась взять пакет.

— Ты чего, Маш? Подарки от Кирилла принимать можно, в этом случае я не ревную. Что это там у нас?

Ярыгин выхватил пакет из рук Оболенцева и вытащил голубого слоненка с розовыми ушами.

— Спасибо! — протянула Маша.

— А ты откуда знаешь? Разве я успел тебе сказать?

— О чем ты? — не понял Оболенцев, глядя на смущенную Машу.

— О прибавлении семейства!

— Может, ты возьмешь сумки и отнесешь на кухню? — предложила сразу же переставшая смущаться Маша. — Или вы намерены держать меня в прихожей до второго пришествия?

Ярыгин засуетился, схватил хозяйственные сумки и потащил их на кухню, подмигнув по дороге Оболенцеву.

— Поздравляю вас! — опомнился Оболенцев, ошеломленный новостью. Откровение друга меняло все в его планах, и он сразу решил, что займется курортом в одиночку.

Маша переобулась в домашние туфли и, прижимая к груди слоненка, прошла мимо посторонившегося Оболенцева на кухню.

— Ваня хоть покормил тебя? — перешла она милостиво на «ты». — Выпить вы уже успели, как я чую.

— Ну, мы не такие уж и выпивохи! — заметил Оболенцев. — Не закусывая, не пьем!

— Я мороженые овощи купила, буду вас сейчас кормить солянкой, — донесся из кухни звонкий голос Маши.

— Замечательно! — одобрил Оболенцев. — Очень мне твоя солянка нравится.

Ему очень нравилась и Маша, но об этом он боялся и думать. Жена друга — табу!

Ярыгин, положив сумки прямо на пол, уже распатронил пакет с подарками Оболенцева.

— Нет, ты только посмотри, сколько тебе Кирилл подарков накупил! — ахал он. — Джинсы, кофточка, какая-то маечка…

— Маечка — тебе! — уточнил Оболенцев.

— Ура! — завопил Ярыгин. — И мне перепало!

Он развернул майку, на которой большими красными буквами было написано по-английски: «Я вас люблю!»

— Я вас люблю! — прочел Ярыгин. — Это даже я понимаю! Молодец! Мне теперь будет что надеть на курорте.

— На каком курорте? — строго спросила Маша. — О чем это вы здесь без меня договаривались?

— Да ни о чем мы, Маша, и не договаривались, — начал юлить Ярыгин, — так вот, о чем это я… ах да, Маша, пытался я тут Кириллу рассказать про вчерашний вечер, но так и не вспомнил… совсем память отшибло…

— Что у вас на сей раз? — спросил Оболенцев, с улыбкой глядя на притворство друга.

— И смех и грех, Кирилл! — ответила Маша, разгружая хозяйственные сумки. — Такой ор перед домом устроил: «Кругом ворье! Брежнев — маразматик!» И так далее…

— И только-то? Странно! — удивился Оболенцев.

— Куда ты хочешь его взять? — неожиданно серьезно спросила Маша. — Скажи мне честно, Кирилл!