Иэн Рэнкин - Стоя в чужой могиле

У него до сих пор где-то лежал билет на это выступление в «Биггаре». Он хранил его, хотя знал, что все это отправится на помойку, когда он уйдет. Рядом с проигрывателем лежал медиатор. Он купил его давным-давно, побродив по магазину музыкальных товаров. Парню за кассой он сказал, что за гитарой придет позднее. Тот сообщил, что медиаторы делает шотландец по имени Джим Данлоп, который также изготавливает приставки для акустических гитар. За прошедшие годы Ребус так часто брал медиатор в руки, что надписи стерлись, но тот ни разу не был использован по назначению.

«Не беда, управлять самолетом я тоже так и не выучился», — сказал себе Ребус.

Он изучил сигарету, которую держал. Несколько месяцев назад он прошел медицинское освидетельствование и выслушал все обычные предупреждения. Его дантист тоже в первую очередь принимался искать что-нибудь фатальное. Пока все было в порядке.

— Сколь веревочка ни вейся, все равно концу быть, — сказал ему дантист. — Поверьте мне, Джон.

— А можно поставить на то и другое? — парировал Ребус.

Он загасил сигарету в пепельнице и сосчитал, сколько осталось в пачке. Восемь. Значит, сегодня он выкурил уже двенадцать. Грех невелик. Было время, когда он, прикончив пачку, тут же открывал новую. Пить он тоже стал меньше: пару бутылочек пива за вечер и, может быть, два-три глотка виски перед сном. Откупоренная бутылка пива — первая за день — стояла перед ним. Блисс и Робисон в мыслях не допускали выпить после работы, а он не собирался спрашивать разрешения у Коуэна. Тот допоздна засиживался в конторе. Они размещались в здании полиции на Феттс-авеню, что давало Коуэну шанс столкнуться с кем-нибудь из потенциально полезных для него больших начальников — людей, которые непременно заметят, как блестят у него туфли, и не забудут его почтительного обращения.

— Это называется лизоблюдство, — сообщил ему Ребус, увидев однажды, как тот от души смеется бородатому анекдоту, рассказанному одним из помощников главного констебля. — И я обратил внимание, что ты его не одергиваешь, когда он называет тебя Дэн…

Но Ребус отчасти сочувствовал Коуэну. Вокруг было полным-полно полицейских похуже, которые взобрались по карьерной лестнице куда выше. Коуэн это чувствовал, и это подтачивало его, не давало ему покоя. Из-за этого, как ни грустно, страдала вся команда. Ребусу его работа во многом нравилась. Он замирал в предвкушении всякий раз, когда открывал папку со старым делом. Коробок могло быть множество, и каждая готова была подарить ему путешествие во времени. В пожелтевших газетах таились не только криминальные сводки, но и отчеты о событиях в стране и мире вкупе с рекламными объявлениями и спортивными новостями. Он спрашивал у Элейн Робисон, сколько, по ее мнению, стоили в 1974 году дом или машина, а Питеру Блиссу, славившемуся памятью на игроков и менеджеров, зачитывал турнирные таблицы футбольной лиги. Но в итоге Ребуса захватывало само преступление — он узнавал детали, читал протоколы допросов, свидетельские показания, рассказы членов семьи. Он надеялся, что все эти убийцы живут где-то и с каждым годом мучаются все больше, читая о новейших достижениях в сыскном деле, в технологиях. Может быть, когда их внуки хотели посмотреть «На месте преступления» или «Воскрешая мертвых», [9] «На месте преступления» — американский документальный телесериал о работе сотрудников криминалистической лаборатории. «Воскрешая мертвых» — английский полицейский сериал о подразделении Скотленд-Ярда, которое занимается расследованием ранее нераскрытых преступлений. они убегали на кухню. Может, им был невыносим один вид газеты или они не могли слушать радио или телевизионные новости из страха узнать, что их дело открыто заново.

Ребус поделился этой мыслью с Коуэном: пусть в прессе регулярно сообщают о раскрытии каких-нибудь старых дел, реальных или нет, чтобы нагнать страху на преступников.

— Может, что и всплывет.

Но Коуэна это не заинтересовало: у прессы и так неприятности из-за того, что они фабрикуют всякие истории.

— Нам же отвечать, они ни при чем, — гнул свое Ребус. Однако Коуэн только качал головой.

Запись закончилась, и Ребус снял иглу с виниловой пластинки. Девяти еще не было — слишком рано для сна. Поесть он поел, как и решил, что по телевизору нет ничего хорошего, чтобы его включать. Бутылка пива уже опустела. Он подошел к окну и уставился на многоквартирный дом напротив. Из квартиры на втором этаже на него глазели две девчушки в пижамах. Он помахал им, отчего они во всю прыть припустили прочь и принялись вприпрыжку гоняться друг за дружкой — сна у них не было ни в одном глазу, и они уже забыли о существовании Ребуса.