Иэн Рэнкин - Не может быть мёртв

— Ознакомительный тур? — предположил Кай.

— Ознакомительный тур, — подтвердил Фокс.

Керколди мог похвастаться собственной железнодорожной станцией, футбольным клубом, музеем, художественной галереей, а также колледжем, названным в честь Адама Смита. Были там и чинные улицы с рядами добротных, роскошных с виду особняков в викторианском стиле, частично переданных под офисы и фирмы. Далее простирались обширные участки, отданные под муниципальные застройки — некоторые, судя по всему, совсем недавно, поскольку там и сям виднелись объявления о продаже. Два небольших скверика, по меньшей мере две гимназии и несколько высоток, выстроенных в шестидесятые. Местный диалект был вполне доступен пониманию. Прохожие останавливались, чтобы поболтать друг с другом у дверей любимых пекарен и газетных лавочек.

— В общем, тоска смертная, — подытожил Тони Кай. Он расположился на пассажирском сиденье собственного автомобиля. Джо Нейсмит сидел за рулём, а Фокс устроился сзади. Их обед состоял из сэндвичей и картофельных чипсов. Фокс уже позвонил их начальнику в Эдинбург и сделал предварительный отчёт. Разговор длился от силы минуты три.

— Ну как? — спросил Кай, поворачиваясь к Фоксу и заглядывая ему в лицо.

— Мне здесь нравится, — ответил Фокс, отвернувшись и созерцая мелькающие за окном картины.

— Хочешь, я скажу тебе, что я вижу, Фокси? Я вижу сборище бездельников, которые, по идее, в это время дня должны находиться на работе. Я вижу мелких жуликов и их потенциальных жертв, старых маразматиков, по которым давно могила плачет, наркоманов и уголовников, выпущенных под условием ограничения в передвижении…

Джо Нейсмит начал мурлыкать себе под нос песенку Луи Армстронга «What a Wonderful World» .

— Водила каждой второй тачки, едущей нам навстречу, — продолжал Кай, видя, что его никто не перебивает, — либо наркоторговец, либо только что угнал её, замкнув провода. Тротуары давно пора хорошенько вымыть с мылом, равно как и половину здешней детворы. Словом, это захолустье говорит само за себя. Да что там говорить, когда самый главный местный универмаг называется «Неликвиды». — Он сделал паузу для пущего эффекта. — И после этого ты говоришь мне, что тебе здесь нравится?

— Тони, ты видишь то, что ты хочешь видеть, а потом даёшь волю воображению.

Кай повернулся лицом к Нейсмиту:

— А что до тебя, ты ещё даже не родился, когда вышла эта песня, так что вообще заткнись.

— У моей мамы сохранилась пластинка. Или эта, как её там, аудиокассета. А может, компакт-диск…

Кай снова повернулся лицом к Фоксу:

— Ради всего святого! Давай мы прямо сейчас вернёмся в отделение, зададим все наши вопросы, быстренько запишем всё, что они нам наболтают, а потом ноги в руки и смотаем отсюда удочки?

— А когда появились компакт-диски? — поинтересовался Нейсмит.

Кай со всей силы саданул его кулаком в плечо.

— Эй, а это за что?

— За жестокое обращение с моей коробкой передач. Ты что, в первый раз за рулём?

— Ладно, ладно, — примирительно сказал Фокс. — Будь по-твоему. Джо, отвези нас обратно в отделение.

— На следующей развязке налево или направо?

— Всё, с меня хватит, — выдохнул Тони Кай и полез в бардачок. — Я достаю навигатор.

Сержант Гари Майклсон вырос в Гриноке, но с восемнадцати лет проживал в графстве Файф. Он посещал Колледж имени Адама Смита, потом прошёл курс обучения на полицейского в колледже, расположенном в замке Туллиалан. Он был на три года моложе Рэя Скоулза. Женат, две дочери.

— А что, школы здесь хорошие? — поинтересовался Фокс.

— Неплохие.

Майклсон был не прочь поболтать о Файфе, Гриноке и о делах семейных, но когда речь зашла о констебле Поле Картере, сообщил им не больше своего предшественника.

— Если бы я не знал всей подоплёки, — не выдержал в какой-то момент Фокс, — я бы сказал, что вы прошли суровую школу.

— Вы это о чём?

— О том, что вас кто-то основательно вышколил — возможно, инспектор Скоулз…

— Это ложь, — отрезал Майклсон.

Ложью было также и то, что он якобы подменил или уничтожил записи, сделанные им во время допроса, проведённого и в доме Терезы Коллинз, и в этой самой комнате, где они сейчас сидели. Фокс наизусть процитировал выдержку из показаний Терезы:

«Ты можешь обвинять меня в чём угодно, Пол. Только не думай, что ты когда-нибудь снова прикоснёшься ко мне своими погаными лапами…»

— Она не говорила этого?

— Нет.

— Однако вердикт присяжных говорит об обратном.