Хеннинг Манкелль - Ложный след

О, черт! — выругался про себя Валландер. Остановив машину посередине шоссе, он бросился к мопеду.

Валландер сразу понял, что Луиза Фредман мертва. Очевидно, у нее были перебиты шейные позвонки. Белое платье казалось еще светлее из-за крови, которая стекала с лица девушки. Стефан Фредман остался почти невредим. Кровь на его лице смешалась с краской. Воин-одиночка исчез, и перед Валландером стоял четырнадцатилетний мальчик. Комиссар молча смотрел, как Стефан опустился на колени рядом с сестрой. Дождь лил как из ведра. Мальчик заплакал. Похоже на звериный вой, подумал Валландер и присел на корточки рядом со Стефаном.

— Она мертва, — сказал Валландер. — Ничего не поделаешь.

Лицо мальчика мгновенно исказилось. Валландер быстро поднялся, боясь, как бы тот на него не набросился. Стефан продолжал выть.

Наконец сквозь шум дождя до Валландера донеслось гудение сирен. Через минуту к нему подбежал Хансон. Только теперь Валландер заметил, что у него у самого в глазах стоят слезы.

Больше он ни во что не вмешивался и предоставил действовать своим коллегам. Он только коротко рассказал Анн-Бритт, как все произошло. Потом увидел Пера Окесона и пригласил его в свою машину. По крыше барабанил дождь.

— Вот все и закончилось, — сказал Валландер.

— Да уж. Закончилось.

— Завтра я ухожу в отпуск. Предстоит еще много возни с отчетами… Но я уеду в любом случае.

— Поезжай. Конечно, поезжай, — уверенно сказал Пер Окесон и вылез из машины.

Валландер подумал, что ему бы следовало спросить, поедет ли тот в Судан. Или Окесон собирался в Уганду?

Валландер поехал домой. Линды еще не было. Он залез в ванну и вылез из нее, только когда Линда постучала к нему в дверь.

В тот вечер он обо всем ей рассказал — рассказал о том, каково ему пришлось в эти дни.

Затем он позвонил Байбе.

— Я уж думала, что больше никогда тебя не услышу, — сказала она, не пытаясь скрыть раздражения.

— Прости меня. Столько дел навалилось.

— Мне кажется, это плохое извинение.

— Я знаю. Но другого у меня нет.

Оба замолчали. Молчание гуляло по проводам — из Истада в Ригу и обратно.

— Увидимся завтра, — наконец сказал Валландер.

— Да. Может быть.

На этом разговор закончился. Валландер почувствовал покалывание в животе. А вдруг она не приедет?

Они с Линдой стали укладывать вещи.

Дождь перестал ближе к полуночи.

Они стояли на балконе, вдыхая ночную свежесть.

— Какое славное лето, — сказала она.

— Да. Славное, — отозвался Валландер.

На следующий день они вместе сели на поезд до Мальмё, а там — простились, помахав друг другу рукой.

Катер на подводных крыльях уносил Валландера в Копенгаген.

Комиссар смотрел на воду, бурлившую у бортов. Потом рассеянно заказал себе кофе с коньяком.

Через два часа приземлится самолет с Байбой.

Вдруг Валландера охватило чувство, похожее на панику.

Ему захотелось, чтобы дорога до Копенгагена не кончалась так скоро.

Но когда Байба прилетела, он уже ждал ее.

Лишь теперь мысли о Луизе Фредман рассеялись.

В пятницу, 16 сентября, в южное Сконе вдруг пришла осень. Она пришла нежданно, и люди все еще цеплялись за воспоминание о лете, жарче и суше которого, казалось, никто не видел.

В то утро Курт Валландер проснулся очень рано. Он резко открыл глаза, будто кто-то толкнул его в бок. Он лежал в темноте не двигаясь и пытался что-то припомнить. Но в голове отдавалось только далекое эхо событий, которые уже умчались прочь и больше никогда не вернутся. Он повернул голову и взглянул на часы, стоявшие у кровати. Стрелки поблескивали в сумраке. Без четверти пять. Валландер повернулся на бок, собираясь снова заснуть. Но мысли о предстоящем дне не давали ему покоя. Он встал и пошел на кухню. Уличный фонарь перед окном одиноко раскачивался на ветру. Валландер взглянул на градусник: ртутный столбик съежился. За окном было всего семь градусов. Валландер вспомнил, что меньше чем через двое суток будет в Риме. Улыбнулся. Сейчас там, наверное, еще тепло. Валландер сел за кухонный стол, налил себе кофе. Он мысленно перебирал все приготовления к отъезду. Несколько дней назад он навестил отца и наконец починил дверь, которую пришлось высадить этим летом, когда у отца случилось помутнение рассудка: он заперся в мастерской и начал жечь свои ботинки и картины. Несколько дней назад Валландер также впервые увидел его новый паспорт. Путевки лежали в кухонном ящике. Валландер уже наменял в банке итальянских лир, запасся книжечкой дорожных чеков. Билеты на самолет он заберет в турбюро после обеда.