Алексей Макеев - Смерть расписывается кровью

Дверь кабинета открылась, и на пороге возник заместитель Льва Гурова, полковник и старший оперуполномоченный по особо важным делам Станислав Васильевич Крячко.

– Петр, Лев, здравствуйте! Я не помешал вашей содержательной беседе? Это ничего, что я врываюсь без доклада? – слегка ерническим тоном поинтересовался «друг и соратник», как называл Станислава Васильевича Гуров. – Как еще Верочка пустила…

За спиной Крячко раздался тихий женский смех. А то Верочка не знала, кого можно пропускать в кабинет начальника управления без доклада! Будь на то необходимость, она задержала бы на пороге генеральского кабинета хоть министра со взводом ОМОНа в качестве поддержки. Секретарша генерала безгранично любила и уважала своего шефа. Кстати, это именно она в свое время подарила Петру Николаевичу Капитана Флинта.

Кенар поприветствовал появившегося Крячко молодецким посвистом, сделавшим бы честь самому Соловью-разбойнику.

– Балаболка ты, Стас, – беззлобно отозвался генерал Орлов. – Как только Гуров тебя в заместителях терпит? Я бы не смог. Проходи, садись и слушай. Можешь даже закурить, но только чтобы весь дым в форточку, Капитану Флинту никотин без надобности. Это отлично, что ты подошел. Ведь вы с Гуровым вроде попугаев-неразлучников, друг без друга не можете.

– Господин генерал, объясни толком: кто, что, как, когда, – сказал Станислав, выслушав короткое, но эмоциональное выступление Орлова о месте Михаила Юрьевича Лермонтова в мировой культуре. – Я тоже поклонник поэта, но… Почему разбираться с этим грешным письмом придется нам? Мы все же не филиал Пушкинского Дома Российской академии наук. Как фрагмент оказался в нашем управлении? Не разбегайся, прыгай!

– Вот и я о том же, – поддержал друга Гуров. – Что произошло?

– Убийство произошло, – будничным тоном ответил генерал Орлов. – Точнее, два убийства. Одно точно связано с письмом. Второе – скорее всего. А убийства – это вполне по нашей части, не так ли? Особенно такие, когда никто не может понять, каким хитрым способом человека отправили на тот свет. Да еще считайте, что на глазах у патрульного экипажа ППС.

– Вчера, восьмого января, в десять тридцать утра на углу Старомонетного переулка и Кадашевской набережной был убит молодой человек, – продолжил генерал Орлов. – Личность убитого установили сразу, так как в кармане его куртки оказался паспорт. Арзамасцев Аркадий Анатольевич, семьдесят восьмого года рождения. Прописан в Черемушках. Вот, взгляните на монитор. Так он выглядел годом раньше.

Орлов вновь щелкнул «мышкой». Теперь фрагмент загадочного документа сменился фотографией молодого мужчины с правильными, хоть мелковатыми чертами лица и довольно наглым взглядом широко расставленных карих глаз.

– А вот так – через минуту после смерти, это пэпээсники расстарались, иногда даже они вспоминают о служебных инструкциях.

Еще один щелчок, картинка на экране сменилась на новую.

– Ни-и черта себе! – присвистнул Крячко. – Я столько трупов в своей жизни повидал, но чтобы такое выражение лица… Страсти какие!

– М‑да‑а, – согласился Гуров. – Как же его убили, этого бедолагу, что он так мучился?! Отравили чем-то экзотическим?

Лицо на экране выражало страшную, лютую боль, невыносимое страдание. Вылезшие из орбит глаза, прокушенная в пароксизме муки нижняя губа… Такие физиономии только в фильмах ужасов снимать!

– А вот никто не знает, как убили, – зло сказал генерал Орлов, – хоть убивали, как я уже заметил, чуть ли не на глазах милицейского наряда! Но не отравили, это точно.

– Подробности можно? – деловито поинтересовался Лев.

– Сколько угодно. «Уазик» ППС подъезжал со стороны Большой Полянки. Еще издалека увидели двух человек. У самого выезда на набережную. Они стояли и, по словам старшего сержанта, сидевшего рядом с водителем, мирно разговаривали. Вдруг один из них стал падать, точнее, опускаться на землю. Да, Арзамасцев. А второй наклонился и что-то выхватил у того из руки. Водитель «УАЗа» газанул, но этот человек заметил приближающуюся машину и успел нырнуть в проходной двор, что ведет в Лаврушинский. А там – старая застройка, настоящий лабиринт. Словом, патрульные лопухнулись и упустили его. Упустили еще и потому, что кинулись к потерпевшему. И растерялись от увиденного: никаких признаков огнестрельного или ножевого, да хоть какого-нибудь ранения, синяка или ссадины и то нет, а человек криком кричит от невыносимой боли и умирает прямо за полминуты у пэпээсников на руках, ничего не успев сказать! Да вы на лицо его посмотрите: не до показаний Арзамасцеву было.