Алексей Макеев - Ментовский крюк

Следователь Загорская держалась официально и невозмутимо, что заставляло Станислава краснеть каждый раз, когда он ловил ее случайный взгляд.

В самолете Гуров успокаивал друга:

– Видишь, все обошлось. И дело раскрыли, и любовница тебе, и по отчеству обозвали. А ты говорил: «Не к добру», «Плюс на плюс – кладбище»! Сейчас приедем в родную контору, пройдемся по зеркально чистым коридорам, твой цветок понюхаем. А потом ордена получать. И премии. Тебе велосипед, мне фотоаппарат.

– Все равно, Лева, тревожно мне как-то…

Теперь к смутным тревогам Станислава добавилось реальное чувство вины перед женой Натальей. Вот ведь как несправедливо. Когда чего-то не имеешь – плохо. А получишь – еще хуже.

По дороге из аэропорта в контору на Житной площади Крячко все бубнил:

– Слишком уж все хорошо, не к добру это. Нет, не к добру.

Приехав в министерство, полковники первым делом явились пред светлые очи грозного начальника, генерала Орлова. Вопреки их ожиданиям пол в коридоре чистотой не блистал.

– Зато товарищ проверенный, – заступился за недобросовестную уборщицу Гуров. – В жизни всегда приходится выбирать – или шашечки, или ехать.

Генерал был в гневе. Когда полковники вошли в кабинет, он клокотал, как вулкан Попокатепетль, только кулаками не стучал и ногами не топал – сила воли не позволяла.

– Ну что за дерьмо?! Как толковый специалист, так обязательно переманят! Конечно, в Генеральной прокуратуре зарплата больше. Пятьдесят тысяч в месяц как с куста! Плюс на Новый год и Восьмое марта премиальные!

Гуров помнил телефонный разговор с Орловым.

– Кого в Генеральную прокуратуру переманили? – спросил он. – Неужели Бардина? И почему пятьдесят тысяч? А сколько же он у нас получал?

Орлов даже застонал.

– Какого еще Бардина? Уборщицу новую! Мы сами ее из следственного управления перетащили, причем тем же самым способом. Зарплату вдвое против прежней посулили. И вот на тебе! Ладно, идите отдыхайте, потом доложите.

Полковники переглянулись. Им показалось, что генерал что-то недоговаривает. Но аудиенция была окончена, и они направились на выход.

Выйдя в приемную, сыщики буквально наткнулись на полный скорби взгляд секретарши Орлова, Верочки.

– Ну, как? – спросила она.

– Что «ну как»? – напряглись оба.

– А разве Петр Николаевич не сказал? – Она была не на шутку расстроена.

– Что случилось? – упавшим голосом спросил Крячко и добавил: – Вот он, плюс на плюс. Я говорил – быть беде.

– Признайся, Дездемона, легче будет! – поддержал друга Гуров.

Верочка казалась смущенной до крайности. Она отодвинула верхний ящик стола, извлекла оттуда коробочку и протянула ее Станиславу.

– Вот.

– Что это?

Крячко открыл коробочку. Внутри лежал засохший белый цветок, бледный и невзрачный.

– Это?.. – У Станислава не нашлось слов.

Верочка молча кивнула.

– Не горюй, – Гуров хлопнул друга по плечу. – Лиха беда начало. Главное, что твой Федя начал плодоносить. Теперь пойдет цвести – не остановишь.

– Не пойдет, – тихо сказала Верочка. – Его уборщица выбросила. Цветок – это все, что осталось.

«Ну, наконец-то!» – радостно подумал Гуров, но виду не подал. Он придал голосу как можно больше твердости и изрек:

– Думаю, на сегодня хватит. Пошли домой, Стас. За велосипедами и фотоаппаратами зайдем завтра.

Когда они вышли на улицу, там светило яркое солнце.

Генерал-полковника Бардина наградили орденом.

Уборщица Генеральной прокуратуры была уволена по статье. На ее ставку взяли двух беженок из Таджикистана.

Следователь Загорская стала прокурором и вышла замуж.

Бывший мэр города Мясникова Эдуард Ковалев повесился в камере следственной тюрьмы.

Полковники Гуров и Крячко получили по строгому выговору. За подрыв продовольственной программы.

Кактуса Федю на помойке подобрали бомжи. Теперь он украшает подземную каморку под трубами коллектора и цветет не переставая.