Никита Филатов - Снова майор Виноградов

Тех, кто попался, больше никто никогда не встречал. А остальные… Остальные продолжали брать деньги — только старались не попадаться.

«Козлы, — подумала Наташа. — Все клиенты — козлы! Жирные свиньи и сволочи».

А главное — непонятно, зачем они «стучали» на девочек. Может, скидку на будущее у Мурата выслуживали? Или, может быть, просто так? От избытка подлости. Сказано ведь: Восток — дело тонкое!

Плевать… Наташа верила в свою счастливую звезду, поэтому переложила деньги за пазуху и не стала больше терзаться напрасными сомнениями.

Толстый швейцар с усами и бородавчатым носом тихонько посапывал у дверей, уперев подбородок в расстегнутый ворот рубахи.

Впрочем, глаза он открыл как нельзя вовремя.

— Наташа? — Это прозвучало вполне дружелюбно, хотя и с некоторой укоризной.

— Подавись, паразит, — ответная реплика, как обычно, сопровождалась улыбкой и одной из отложенных на обратную дорогу мелких купюр.

Швейцар благосклонно кивнул, принял дань и опять погрузился в дремоту.

Наташа с трудом провернула давно не чищенную, покрытую зеленоватым налетом латунную ручку и навалилась на дверь.

— Чао! — Оказавшись за порогом, она торопливым движением стянула с плеч невесомую цветастую шаль. Привычно покрыла голову — так, что виднелись только глаза и брови.

Смысла особого в этом не было: все равно каждый встречный мужчина издалека и безошибочно опознал бы в ней иностранку. По запаху, что ли? Или по походке?

Но во всяком случае хоть какие-то местные приличия следовало соблюдать.

…Наташа перепрыгнула через канаву и двинулась вниз по улочке. Когда-то здесь, видимо, был асфальт, но теперь остатки его представляли собой лишь пыльную череду кратеров, трещин и ломаных плит.

Уже окончательно рассвело, и над Старым городом во всем своем царственном великолепии вырос полыхающий солнечный диск. Ни облачка — только бесконечная арабская вязь минаретов и куполов на фоне пронзительно-голубого небесного свода.

Жара еще не заполонила город, и в шевелении воздуха даже угадывалось некое подобие утреннего ветерка. Сама же улочка оставалась пуста и неинтересна — на Наташу уныло поглядывали только запертые ставни кофеен и магазинчиков. Двух- или трехэтажные домики лепились друг к другу по обе стороны, а вывески на стенах потрескались, выцвели и казались ровесницами самих построек.

Впрочем, наверное, за глухими и подслеповатыми окнами существовала какая-то своя, непонятная постороннему жизнь.

— Ох, блин! — Чтобы двигаться дальше, пришлось огибать перекрывший дорогу джип-«чероки». Правыми колесами машина сползла в канаву перед каким-то забором, но все равно ширина покрытого пылью вишневого корпуса казалась не слишком уместной для этой забытой Аллахом улочки.

Стараясь не запачкаться, Наташа протиснулась вдоль машины:

— Нашли место… «магазинщики»!

Тонированные стекла автомобиля не позволяли разглядеть, что там внутри, но, судя по всему, джип принадлежал кому-то из торговцев кожей, золотом или аппаратурой, разбогатевших в последнее время на русских туристах и «челноках». Возможно даже, что на нем приехал сюда именно тот мужичок, которого она обслуживала прошедшей ночью, — уж больно не вписывалась дорогая заграничная машина в окружающую обстановку.

Как правило, здесь, в Старом городе, живет народ поскромнее и попроще…

Наташа улыбнулась и зачем-то потрогала припрятанную на груди чуть влажноватую купюру. Нет, местные «магазинщики» все-таки самые лучшие клиенты. И вовсе не жадные, если умеючи…

Говорят, любовь придумали русские, чтобы не платить женщинам. Очень может быть! Но в наше время такие штучки даже у них не проходят.

Автомобиль остался позади, и дальнейший путь до набережной Наташа преодолела за считанные минуты. Единственный, кто попался ей по дороге, был чернявый мальчишка лет двенадцати: босой, в мятых спортивных трусах до колен и зеленой майке.

Увидев шикарную иностранку, он остановился, снял с плеча наполненную водой канистру и надолго замер с открытым ртом. Потом спохватился, — копируя кого-то из старших, сделал неприличный жест руками. Выругался ломающимся тенорком, зачем-то подмигнул и в конце концов закатил глаза к небу.

— Пошел ты! — Наташа хотела уже с ходу влепить малолетнему идиоту увесистый подзатыльник, но вовремя сдержала себя.

И заторопилась мимо: в этой стране было не принято спорить с мужчинами.

— Козел…

Настроение было испорчено, и его не могла исправить даже изумительная панорама городской набережной.