Алексей Макеев - Десять пуль на сундук мертвеца (сборник)

– А кто бы сомневался, – усмехнулся Крячко. – Гуров – есть Гуров. Это, брат, легенда! Гордись, что был знаком. О нем еще книги писать будут.

Здание СИЗО появилось сразу, как только Шумавин свернул на улицу Василенко. Белое кирпичное здание всего в три этажа выглядело не типично для тюремных заведений. Скорее оно было похоже на ведомственное специализированное здание, например, здание областной прокуратуры, министерство ЖКХ или областного военкомата. Сунув в бюро пропусков свое удостоверение, Шумавин тут же потребовал начальника оперчасти. Потом он шепотом, демонстративно косясь назад на Крячко, стал пугать грозным полковником из МВД, который зол, потому что его не встретили, и он вынужден был три часа добираться из аэропорта на такси, а оно, как назло, в дороге сломалось. И еще проверкой, грозившей управлению.

Крячко слышал весь разговор и старательно хмурил брови, разглядывая стены и потолок. Подыгрывать майору пришлось недолго. Видимо, к телефону пригласили кого-то, кто Шумавина знал хорошо, потому что майор перешел на «ты» и на весьма доверительный тон.

– Санек, ты спятил? – зловещим тоном осведомился он. – Бегом в камеру!.. Черт с ним, с начальником смены, бегом в камеру! Я тебе точно говорю, что там готовится… Переведи его куда хочешь, хоть в карцер! Да, и пришли за мной кого-нибудь! За мной и полковником из Москвы.

Повернувшись к Крячко, Шумавин весело подмигнул, но его лицо тут же стало озабоченным. Закончив разговор, он вернул трубку дежурному и прошелся по помещению, глядя себе под ноги. Расспрашивать майора, кто этот Санек, не стоило, сейчас и так все разъяснится. Одно ясно: Санек – не начальник оперчасти.

Пока прибежавший лейтенант в зеленой форме дожевывал что-то и объяснялся с дежурным, Крячко и Шумавин выкладывали на лоток ключи и мобильные телефоны. Лейтенант с испуганными глазами повел гостей по коридору и остановился возле комнаты для допросов. Распахнулась дверь, и Крячко увидел Колотова, сидевшего понуро, с перевязанной головой и рукой выше кисти. В ладонях он крутил кружку с горячим чаем.

– Станислав Васильевич! – вскочил Денис с табурета. – Что же это делается? Что тут происходит?

– Спокойно, Денис, спокойно, – похлопал журналиста по плечу Крячко и снова усадил на стул.

Шумавин кивнул головой лейтенанту, чтобы тот вышел, а сам повернулся к другому офицеру – старшему лейтенанту с мощной шеей, на которой не сходился воротник форменной зеленой рубашки, и спросил:

– Что там произошло? – Потом глянул на Крячко и добавил несколько смущенным тоном: – Виноват, товарищ полковник. Разрешите представить, полковник Крячко из Главного управления уголовного розыска МВД России. А это – старший лейтенант Кущинский. Я ему помог устроиться сюда в оперчасть, когда его чуть не вытурили из органов. Помнишь, Санек, за что?

Старший лейтенант молча кивнул и отвел глаза. Крячко не мешал. Он понимал, что у этого спектакля есть определенная цель и майор знает, что делает. Шумавин продолжал с укором глядеть на старшего лейтенанта, чуть постукивая костяшками пальцев по крышке стола. Выдержав паузу, он пояснил:

– У Кущинского во время допроса выбросился из окна задержанный. Разбился насмерть. К счастью самого старшего лейтенанта, задержанный оказался преступником, на котором висела пара дел по тяжким статьям. Мне удалось тогда свести все к административному и дисциплинарному воздействию. Но начальник был на Кущинского очень зол и сожрал бы его обязательно, так что пришлось подсуетиться и воспользоваться связями, чтобы перевести его сюда, от греха подальше.

– Да помню я, помню! – недовольно проворчал старший лейтенант. – Че теперь об этом говорить!

– А то, Саша, что у тебя опять чуть было не случился несчастный случай со смертельным исходом. Ты сам в такую же камеру сесть хочешь? Работать надо, Санек, следить надо, думать надо. Что за ситуация у тебя сложилась в камере, кто и чего не поделил, почему на журналиста уголовники наехали?

– Да там не так все было, – поморщился старший лейтенант.

– А как? Рассказывай.

– Может, лучше я расскажу? – предложил Колотов. – Меня перевели в другую камеру сегодня утром, и я сразу понял, что это имело свою цель. Там, где меня держали до этого, были нормальные мужики… не в том смысле, что… Короче, за бытовуху под следствием сидели, а меня перевели к настоящим уголовникам. И наверняка им велели со мной разобраться, если не вообще убить. Они все утро шептались, а потом этот в черной майке, весь в наколках подошел и стал со мной разговаривать, как это у них называется, «за жизнь».