Леонид Словин: Не называй меня майором...

Остановились у срединной платформы.

— Здесь…

— Сейчас тут уже другая электричка.

— Я предупредил, что поезд ушел…

На междупутье повсюду валялись окурки, вмерзшие в снег молочные пакеты.

— Почему вы не пришли сразу?

— Подумал, все равно бесполезно… — Причина выглядела стандартной. — Сходил купил сигарет. Еще раз подумал. «А вдруг паспорт подкинут?» Тогда написал заявление…

— Где вы писали?

— На почте.

«На почте ты бы писал на бланке телеграммы и их ручкой…»

Потерпевший словно прочитал его мысль:

— У меня была бумага. И ручка тоже.

Можно было возвращаться в дежурку.

Игумнову важна была платформа. Теперь можно было установить отправлявшийся от неё сцеп.

Быстро свежело. Несколько женщин с детьми пробежали мимо к парку прибытия. Там тормозил опаздывавший волгоградский скорый.

— Куда вы ехали?

— В Барыбино… — Потерпевший натянул ниже на лоб вязаную шапочку.

— Вы там живете?

— Нет, я ехал к знакомым.

Игумнов уточнил:

— Адрес их вы знаете?

— Они должны были меня встретить на станции.

— Вещи при вас?

— Какие вещи? Газета вот только. Завтра я возвращаюсь…

Назад, к дежурному, шли уже медленнее.

Игумнов продолжал задавать вопросы:

— А электропоезд барыбинский? Или дальний?

— Я не обратил внимания.

— Это как же?!

— В случае чего пересел бы на следующий …

— Но движение — то заканчивалось!

Все выглядело более, чем странно.

«Что-то не то…»

— В крайнем случае взял бы такси…

— Ночью?! До Барыбино?!

— Это мои проблемы…

Возразить было нечем. Тем не менее ложь оставалась ложью.

Он уже решил для себя:

«Этого заявления не будет…»

Тем более с его подачи — начальника вокзального розыска.

«Иначе уголовное дело. Верняк. Искать кошку в комнате, где её не было…»

— Я понимаю…

Отбиться от заявления выглядело делом непростым.

«Мужик серьезный. Бог знает, кому направит свою телегу…»

Вернулись в Линейное Управление. Тут все оставалось по-прежнему. Дежурный отсутствовал, телефоны молчали.

— Что Качан?

— Не звонил, — помощник все ещё занимался протоколом.

Отсутствие известий от Качана настораживало.

«Что-то произошло…»

Прошли в кабинет. Потерпевший подвинул все тот же стул, напротив Игумнова, сел:

— Заявление я должен отдать на регистрацию дежурному? Или вам?!

Он знал или догадывался о главном смертном грехе милиции — те не регистрировали преступления, которые не в состоянии были раскрыть. Боролись за высокий процент раскрытия.

Если они делали это грубо и неосторожно, их выгоняли как нарушителей законности а, если регистрировали все подряд, но не могли обеспечить процент, от них рано или поздно все равно тоже освобождались.

«Уже во всем мире отказались от игры в цифры. А мы…»

Недавно вновьназначенный министр — без года неделя в милиции — с чьей-то подачи снова провозгласил — «существенно повысить процент раскрываемости преступлений…»

— Или послать по почте?

— Можете отдать мне. Я проверю. Кстати, билет на электричку у вас с собой?

— Наверное. Надо поискать…

— Поищите, пожалуйста.

Игумнов по диагонали просмотрел заявление, составлено оно было грамотно, исполнено аккуратным разборчивым почерком…

Внизу стояла приписка:

«Об ответственности за ложный донос предупрежден».

Подписи не было.

«На почте он будто бы составлял…»

Игумнов отложил бумагу.

— Что вы скажете о нападавших?

Потерпевший пожал плечами.

— Молодые ребята. Я там все написал. Один — брюнет, симпатичный парень, другой — тот что, по выше, блондин. Он грубее…

— Вы забыли подписать, — Игумнов снова вернулся к бумаге.

— Это мы сейчас… — Потерпевший достал ручку. Вернувшись с перрона в помещение, он почувствовал себя много увереннее. — Пожалуйста… — Он вроде даже повеселел. — Преступников можно будет перехватить.Оба заметные…

— Считаете?

— Без сомнения. Оба высокие, без головных уборов. В коротких куртках. Куртки темные, похожи на мою…

Он потряс полой.

«Как перед ищейкой оброненным преступником платком или перчаткой…»

Игумнов все не готов был взять след. К тому же подпись под заявлением явно отличалась по цвету от остального текста.

— Вы собирались показать билет…

— Это важно? — Заявитель явно чувствовал себя хозяином положения. — А если ограбят безбилетника?! Вы преступников не ловите?!

Он для вида поискал по карманам.

— По моему, я выбросил.