Татьяна Степанова: Колесница времени

— Пишите заявление, пожалуйста, — в который уж раз попросила Лиля, — и я сделаю все, что смогу.

Карлица по имени Маришка склонилась над листом бумаги. Бородатая Кора тоже взялась за авторучку.

— А как писать? — спросила она.

— На имя начальника ОВД. Заявление. Пишите в произвольной форме, все подробности, как на вас напали. А потом вас, Кора, отвезут в больницу на освидетельствование. Надо снять и зафиксировать наличие побоев. — Лиля внешне казалась бесстрастной.

— Меня не били, но зеленкой облили, — тоненьким детским голоском сообщила карлица Маришка. — Это когда я его от Коры оттащить пыталась. Он совсем озверел, этот мужик. Что-то про либерастов-педерастов орал. Хорошо, что Кора в этот раз серьги не надела. А то бы из ушей вырвали, мочки бы разорвали к черту.

Лиля кивнула Кате — пойдем выйдем, пока потерпевшие будут писать заявления.

Катя молча повиновалась подруге.

Они прошли в дежурную часть. Рыжий парень из Лиги кротких сидел на стуле под охраной патрульного. В глазах — бешенство.

— Вы что тут себе позволяете? — прошипел он. — Вы начальник, да? Я спрашиваю — вы начальник?

— Я начальник, — Лиля выпрямилась во весь свой маленький рост.

— Я протестую! За что меня задержали? Это их надо задержать за непотребство! В таком виде — в платье средь бела дня разгуливает трансвестит-извращенец! Это оскорбление чувств, это разврат! Это торжество Содома и Гоморры!

— Прекратите кричать.

— Щас мой адвокат явится, так вот один звонок — самизнаетекуда, — и вас всех тут не станет. Всех без пенсии выгонят!

— У него на пальцах следы зеленки, — Лиля обратилась к дежурному, — фактическое доказательство. В камеру его.

— Меня в камеру? Извращенцев покрываете! — заорал рыжий истошно. — Лига кротких против Содома! Один звонок — и вас всех вон, вон бездельников, взяточников. Мы за порядок, мы за идеальный порядок и за торжество морали. А вы берете под защиту этого развратника, этого грязного вонючего трансвестита…

— И трансвестита я возьму под защиту против вас, — сказала Лиля, — только она — потерпевшая, на которую вы напали, избивали и облили зеленкой, она не трансвестит. Она женщина.

Рыжий из лиги поперхнулся слюной.

— Она женщина, — повторила Лиля, — ты на женщину напал. У женщины физический недостаток. Фактически она инвалид. Ты напал на женщину. Никакой адвокат тебе не поможет. Я тебя посажу. Слышишь ты, подонок, я тебя посажу!

— Лиля, Лиля, спокойнее, — Катя взяла подругу за локоть, — держи себя в руках.

— В камеру его, — приказала майор Белоручка, — а потерпевших на освидетельствование в больницу. И не сметь при них ухмыляться или пялиться на ее внешность. Слышите вы?

— Да мы и не пялимся, — вздохнул дежурный, — охо-хо…

— Тот, второй задержанный, бывший десантник, где?

— Он в уголовке, мы пока его не допрашивали.

— Я сама его допрошу, — сказала Лиля и снова кивнула Кате: пойдем со мной, моя подруга.

Моя милая подруга, что предостерегает и советует держать себя в руках…

Они поднялись по лестнице на второй этаж, в отдел уголовного розыска. В одном из кабинетов под присмотром хмурого пожилого опера, годившегося майору Белоручке в отцы, еще один задержанный. Толстый, здоровенный мужчина в спортивной куртке-бомбере. Под курткой — тельняшка. В пудовом кулаке смятый голубой десантный берет.

— Ваша фамилия Мамин? — спросила Лиля.

— Мамин я, Олег. Слушайте, давайте во всем разберемся нормально, по-хорошему, — сказал парень в тельняшке басом.

— Давайте по-хорошему. — Лиля присела на краешек стола. — Вы потерпевших вроде как не били.

— Я их пальцем не коснулся.

— Ну да, в сторонке стояли, наблюдали.

— Вы поймите меня. Я вообще ничего такого не хотел. Думал, у нас просто пикет от Лиги кротких. Они обращаются иногда, ну, за поддержкой. Они вроде как такие богомольные там, правильные все из себя. Он, этот, из Лиги, как увидел их, стал орать про непотребство, про то, что трансвестит ребенка совращает, с ребенком среди дня разгуливает, переодетый в женское платье. Я сначала не врубился, думал, правда — девчонка. Потом пригляделся, а это женщина взрослая, только карлица.

— Покажите руки, — попросила Лиля.

Парень в тельняшке вытянул вперед ладони.

— Чистые. — Лиля кивнула.

— Да не трогал я их.

— Вы в армии служили?

— Да.

— В десанте?

— Ну, так.

— Защитник слабых, герой.

— Да я…

— Она женщина, — сказала Лиля, — она не трансвестит. Она женщина с физическим недостатком. У женщины избыточный волосяной покров на лице, борода растет. Она вон говорит — раньше таких уродов в цирке показывали. Думаете, легко ей это говорить? Жить с внешностью такой?