Ро Фоли - Роковая Женщина

– Ну как, ты все версии проиграла? И теперь можно спокойно идти ужинать? Да, чуть не забыл. Я тут купил одну безделушку. С ее помощью можно делать сандвичи разной формы. Весьма забавно!

Дженет рассмеялась:

– Да, знаю, ты любитель новинок. И вообще, Пит, ты все умеешь делать красиво. Спасибо тебе.

Наконец, они вышли из квартиры на сумеречную улицу. Их охватило странное ощущение: то ли так рано наступила лунная ночь, то ли зимний вечер растворился в серо-синем снегу.

Пит показал Дженет, где оставил свой фургон. Эта машина была его гордостью. Здесь имелось все необходимое для дальних поездок: откидывающиеся кресла, служившие удобной постелью, и даже отлично оборудованная кухня. Всю дорогу Пит не закрывал рта, он был, что называется, в ударе. Несмотря на то что после защиты Касса пострадало безупречное реноме адвоката, жизнелюбие его не иссякло. Первое время, несмотря на все старания, Питу с трудом удавалось сводить концы с концами. Ему пришлось потратить неимоверные усилия, чтобы вернуть былую репутацию неподкупного юриста и дать отпор недоброжелателям, не оставлявшим его в покое после того, как удалось оправдать Касса Гранта.

Машина затормозила у сверкающего огнями ресторана. За время дороги настроение Дженет улучшилось, и она вошла в роскошный ресторан с легким сердцем. Мгновение она помедлила на пороге, но рука Пита поддержала ее за локоть. Девушка почувствовала крепкую и надежную опору и, расправив плечи, проплыла в зал мимо метрдотеля с высоко поднятой головой.

В тот вечер Дженет было очень весело. Два часа пролетели незаметно. Она легко отвечала на «студенческие» шутки Пита, ощущая, что отдыхает всем своим существом. Дженет с радостью заметила, что, хотя многие в зале ресторана ее узнавали, в их глазах уже не было прежней враждебности. К мисс Грант вернулись ее уверенность и чувство собственного достоинства. После кофе и бренди Расслин спросил:

– Ты хотела бы потанцевать? Дженет качнула головой:

– Нет, Пит. Только не в этот вечер. Пожалуйста.

– Именно сейчас. Ты удивительно красива, и я хочу, чтобы тобою любовались.

– В другой раз. Сегодня я должна еще кое-что сделать.

Заметив, как сразу погрустнел Расслин, она поспешно обронила:

– Я очень хочу, чтобы ты поехал со мной. Если можешь.

– Ну что ж, – согласился он. – Конечно. Я готов.

Другого ответа она от него и не ожидала.

– Знаешь, почему я прошу тебя быть сегодня рядом? Я хочу вернуться домой. Одной мне немного страшновато, – призналась Дженет.

– Домой? Ты имеешь в виду ваш старый дом на Шестьдесят Восьмой улице? – Расслин не мог скрыть изумления.

Дженет кивнула и прикусила губу. Пит взял ее руку и нежно поцеловал в узкую розовую ладонь:

– Ну, хорошо-хорошо. Давай поедем, если ты так хочешь.

Больше он не проронил ни слова, пока они не сели в машину.

Повернув ключ зажигания, Пит спросил:

– Как это понимать, милая? Ты вновь жаждешь приключений?

Желание поведать Питу о своих замыслах просто распирало Дженет, и она понимала, что взорвется, если промолчит.

– Понимаешь, я собираюсь подать прошение о пересмотре дела и намерена опять поселиться в нашем родовом гнезде.

Казалось, Расслин не отвечал целую вечность. Его затянувшееся молчание означало, что он не одобряет эту затею. После долгой паузы он спросил:

– А ты подумала о том, сколько тебе будет стоить содержание этого дворца?

– Я уговорила Торнтона перевести мою долю наследства снова на мой счет.

Пит даже присвистнул:

– Ничего себе! Как же снизошла на прижимистого монстра этакая благодать?

– А я его шантажировала, – призналась Дженет.

Пит удивленно поднял брови. Больше за всю дорогу он не произнес ни звука. Они молча доехали до прежней обители Дженет и остановились. Шел первый час ночи. В темноте были едва различимы силуэты двух четырехэтажных домов.

Эти одинаковые по архитектуре особняки были построены еще Патрицией Грант, когда женился её младший сын, отец Дженет: один для родителей, другой – для молодоженов. Одна стена особняков была общая: таким образом соединялись две нижние гостиные. Через дверь на третьем этаже также можно было проникнуть в соседний дом. После смерти свекрови – суровой и властной – мать Дженет опечатала особняк и дала объявление о сдаче его в аренду. Она заявила, что не собирается мозолить глаза сыну после свадьбы. Но судьбе было угодно распорядиться иначе. Короткие шесть месяцев супружеской жизни Касса прошли под родительским кровом.