Ольга Погодина-Кузьмина - Власть мертвых

– Да-да, – ответила она. – Я не возражаю. Я готова встретиться с ним в любое время.

Эрнест попрощался.

Миновав наконец плотное движение на транспортном кольце, Марьяна думала о том, как странно, что Сирож позвонил именно сегодня, когда она объявила подругам, что не хочет разводиться с мужем. Это совпадение казалось ей неслучайным. Она уже обдумывала, какими словами рассказать Георгию о том, как много она прочувствовала и поняла за это время и как сильно ее желание помочь ему вернуться к прежней жизни. Она была готова забыть гордость, в один день бросить все и вернуться в Петербург. Если, конечно, Измайлов примет протянутую руку и тоже захочет понять ее и простить.

Отыскивая парковочное место возле дома, она была так занята этими мыслями, что не почувствовала обычной усталой досады. И, шагая по асфальтовой дорожке к подъезду, невольно заметила, что исчезли последние неопрятные клочья слежавшегося снега на газоне. Зеленые ростки, пробившиеся сквозь еще холодную сырую землю, на секунду задержали ее взгляд.

Марьяна вдохнула пропитанный влагой воздух, и ей изо всех сил захотелось поверить, что в скором времени в ее жизнь вернется если не радость, то хотя бы надежда и смысл.

Максим встретился с бывшими одноклассниками в недавно открывшемся ресторане на площади Труда. Заказали все дорогое – крабов, оленину, десятилетнее вино. Выпили символически, по полбокала – каждый за рулем.

Они виделись все реже, в этом году с перерывами в два-три месяца. Добрынина держала работа, Радика – жена и ребенок, Максима – тоже работа и хронические проблемы, доставшиеся вместе с развалинами семейного бизнеса, как передается от отца к сыну наследственная болезнь. Но главное – они, повзрослевшие, постепенно обросшие собственными, уже серьезными проблемами и связями, находили все меньше поводов для встреч и разговоров. По крайней мере, так чувствовал Максим, задавая предсказуемые вопросы, получая предсказуемые ответы и с неотвязным сожалением думая об уходящем впустую времени, как ощущают неудобство тесных ботинок.

– А что, живем нормально, – хвастался домашним счастьем Радик. – Понятно, бывают напряги… Но я знаю волшебное слово. Не нравится – свободна. Собрала манатки и обратно к теще, в Крыжополь. А малой по-любому остается со мной… Пацан растет нормальный, копия меня. Надо бы второго заделать.

– Я точно не женюсь до тридцати пяти, – заявлял на это модник и метросексуал Андрей Добрынин. – Тогда уже буду искать кандидатуру. В любом случае надо брать человека своего круга. Достали шлюхи из провинции, тупое мясо.

– А нашего круга не шлюхи? – лениво хорохорился Радик. – Что Юлдашева твоя, что Немчикова, эта еще овца – ну, рыжая… забыл уже, как звать, таскалась за мной, из параллельного потока. Пробы негде ставить. При этом говна вагон. Папа, мама, разборки на пустом месте. А у моей теща всегда на моей стороне, вправляет ей мозги… Чувствует авторитет.

– Кстати, слышали, Юлдашева в Лондоне замуж вышла? – вспомнил Добрыня. – Вроде за члена королевской семьи. Герцог какой-то или что. Впускает ей веселого дельфина в те же дырки.

– Ага, Кожухова говорила, ее подруга, – подтвердил Радик. – В Таиланде встретили. Идет такая, тряпка на башке, браслеты на ногах. Живет в Шри-Ланке, таскается по монастырям. Впаривала нам буддизм. По мне, так нормальный человек не поведется на всю эту хератищу.

– Конечно, буддизм – это тебе не дуговая сварка, – пожал плечами теперь всегда насмешливый Добрынин.

– А что слышно про Котова? – вспомнил Максим, взглянув на пустой стул.

– Звонил тут намедни, – оживился Андрей. – Типа встретиться-поговорить… Я так понял, человек работу ищет.

– Чего там, последний край? – поинтересовался Радик, щедро приправляя кетчупом марсельскую уху.

– Да, говорят, прокинули их на большие бабки, мать чуть ли не квартиру продает, – подтвердил Добрыня. – А Котов сам же ни рубля не заработал за всю жизнь. Только книжки читал. Один голимый пафос.

– И что, возьмешь его? – спросил Максим.

– Ну нет. Тебе, может, нужны кадры? Пристрой старого друга. Манагером каким-нибудь. Доброе дело сделаешь.