Дженнифер Робертс - Эдем в трейлерном парке

- Я проститутка, но ты так же хороша со своими сиськами напоказ и юбкой, едва прикрывающей задницу.

Все лицо Кайли краснеет. Злость или унижение, я не могу понять, но оба варианта меня устраивают.

В гневе форма ее губ искажается, и она впивается ногтями в мясистую часть моего бедра. Я сильнее сжимаю ее руки и смотрю на губы.

- Это ты меня так одеваешь! - она брыкается подо мной. - Не притворяйся... - На ее лице появляются проблески сомнения.

Она нервно облизывает губы, но быстро спохватывается, все еще злясь. Кайли хмурится.

- Не притворяйся, что тебе не нравится смотреть на меня. Я слышу, как ты дрочишь, иногда в душе, иногда в нашей постели по ночам. Даже если тебе не платят за это, ты единственная шлюха из нас двоих.

Она погорячилась; ее руки лежат на моих бедрах слишком расслабленно, чтобы я поверил ей, но ее слова все равно жалят. Правда всегда хуже.

Я встаю на ноги и ухожу подальше от кровати и сестры, которая знает меня лучше, чем мне бы хотелось в этот момент.

- Я ухожу на несколько часов. - Игнорирую движение губ Кайли и продолжаю говорить. - В шкафчике банка тунца и крекеры. Я принесу кое-какие продукты.

Я не удивлен, когда она не следует за мной. В нашей жизни мы бываем настолько изменчивы; если кратко: приливы и отливы между нами не редкость. Я очень надеюсь, что все наладится, как только я вернусь.

***

Сандаски со мной жесток. Никаких ласк, он даже не сосет мой член, просто нагибает меня, подготавливает двумя толстыми холодными пальцами, и начинает долбить по моей простате так сильно, что я даже удивился своему возбуждению. Он трахает меня быстро и жестко, пока моя щека упирается в его ободранное кресло. Я принимаю это, как чемпион и сдерживаю стон, пока он стягивает презерватив и кончает мне на лицо. Мне было бы намного проще кончить, если бы он взял мой член и подрочил его пару раз, пока я не разукрашу его любимое кресло, но мне не нравится, как я себя чувствую после. Ты единственная шлюха из нас двоих. Я натягиваю штаны, извиняюсь за утро, и благодарю его за двухнедельную отсрочку нашей арендной платы.

Моя задница ощущается странно пустой и влажной всю дорогу до круглосуточного магазина. Я ополаскиваю себя в раковине мужского туалета, радуясь уединенности одиночной кабинки. Регги, ночной кассир, содержит его в относительной чистоте. У них распродажа на консервированные равиоли и коробки макарон с сыром. Я смогу растянуть наш бюджет на еду. Вес на моих плечах кажется немного легче от такой небольшой удачи. Сейчас слишком поздно, чтобы подключить коммунальные услуги, но завтра я планирую прогулять школу и провернуть пару трюков. Одну ночь мы как-нибудь сможем перетерпеть.

Я возвращаюсь домой около девяти. Спираль тревоги сжимает мои внутренности, когда я вхожу в наш трейлер и сразу же понимаю, что Кайли нет дома; помещение ощущается по-другому. Выгружаю продукты на стол, и меня вдруг осеняет, что она, должно быть, с Кристианом. Одиночество сковывает грудь. Я глубоко обеспокоен расцветающей сексуальностью сестры. Она делает ее вызывающей и злой. Не на меня, как я понимаю, но то что она делает, приводит в замешательство нас обоих. Она красивая, и слепая, и уязвимая. Рациональная часть меня понимает, что она способна позаботиться о себе, что она не наивная или чересчур доверчивая... но она не разбирается в мальчиках.

В том, чего они хотят. В соблазне, который она воплощает. Я-то знаю.

Когда ее не оказывается дома к одиннадцати, я решаю пройтись к трейлеру Кристиана. Мое тяжелое дыхание вырывается изо рта паром, пока я иду быстрым шагом. Я вижу людей, около восьми или десяти подростков, толпящихся снаружи и пьющих из красных стаканов и банок. Я ненавижу разговаривать с людьми; только с Кайли мне не приходится повторяться.

Несколько человек смотрят в мою сторону, я иду по дороге к ним и вскоре один из них узнает меня. Они тычут пальцем.

– Глухой , - говорит один из них.

Беспокойство зарождается во мне, когда они начинают волноваться из-за моего прихода, и я слежу за их взглядами.

Там... в стороне от трейлера под тусклым светом лампы моя сестра.

Мне не хватает слов, чтобы описать, что я чувствую, пока наблюдаю свою половинку с Кристианом. Ее юбка, та, что я выбрал сегодня утром, была задрана до талии. Ее мягкие, тонкие черные колготки оттянуты рукой Кристиана, которой он быстро двигал вперед и назад. Но ее лицо... ее полные розовые губы были опухшими, открыты и искажены от сладкой порочной боли, они выкрикивали чувства, которых я никогда не слышал; ее изящный курносый нос сморщился от удовольствия. Я знал каждую веснушку на этом милом носике. Я считал их для нее, я целовал их. Я не мог сдержать эмоции в себе; они перетекали из одной в другую, взрывались, распадались, увлекали меня за собой, и разжигали меня. Я стоял там, наблюдая и чувствуя.